капоту. Я опустился на землю и позволил глазам охватить мой город. Леона подошла ко мне.

— А теперь? — прошептала она.

Я притянул ее к себе между ног и поцеловал мягко, затем сильнее, но мне пришлось отстраниться, когда мое зрение начало кружиться. Я попытался скрыть головокружение, но глаза Леоны сузились.

— Твое тело в полном беспорядке, Фабиано. Пойдем в больницу. Ты все равно ничего не сможешь сделать прямо сейчас.

Я поднес ее руку к своему члену, который становился твердым под ее прикосновениями. Ее голубые глаза встретились с моими.

— Значит, каждая часть твоего тела болит, кроме него, — сказала она, сжимая мой член через ткань. Я усмехнулся и тут же пожалел об этом.

— Кажется так.

— Конечно, — с сомнением пробормотала она. — Тебе действительно нужно сходить к врачу.

— Позже, — тихо сказал я. — Теперь я хочу вспомнить, почему жизнь лучше, чем гребаная смерть.

Она снова наклонилась вперед, целуя нежно и почти застенчиво, как будто что-то в ее голове отвлекало ее. Когда она отстранилась, ее неуверенность сменилась решимостью.

Она скользнула вниз по моим шортам, задев по пути несколько ран, и опустилась передо мной на колени. Мой член дернулся от дразнящего зрелища. Я не ожидал, что она сделает это после того, что она сказала о том, что сосать член унизительно и все такое, но я не собирался напоминать ей. Она обхватила пальцами основание моего члена, открыла рот и медленно взяла меня дюйм за дюймом.

Твою Мать. У меня было так много женщин, но каждый опыт с Леоной затмевал мое прошлое.

Она поперхнулась, когда мой кончик коснулся ее горла, и быстро отодвинулась, и мне пришлось сопротивляться желанию схватить ее за волосы и удержать на месте, чтобы я мог трахнуть ее сладкий рот. Вместо этого я заставил свое тело расслабиться под ее мягким языком, позволяя ей исследовать и пробовать меня на вкус. Но в конце концов мне нужно было больше, поэтому я взял все под свой контроль. Я начал двигать бедрами, с каждым разом все сильнее и быстрее просовывая член в ее теплый рот.

Леона и я могли быть уже мертвы. Но это не так. Я дернул бедрами вверх, и она позволила мне. Она изо всех сил старалась взять в рот как можно больше меня, и это зрелище, черт возьми, уничтожило меня. Мои яйца напряглись, и я выкрикнул предупреждение, но Леона не отстранилась, и я кончил ей в рот.

Это был самый болезненный оргазм, который я когда-либо испытывал, и все же, наблюдая, как Леона неуверенно облизывает губы, я решил, что это также чертовски лучший.

Она провела рукой по губам, глядя на меня. Я видел уязвимость в ее глазах. Я притянул ее к себе, несмотря на боль, пронзившую мои ребра, нуждаясь в том, чтобы она выкинула из головы, что все, что я делаю, унижает ее и, наконец, понимает, что я чувствую к ней, даже если мне самому трудно это понять.

— Леона, я ничего не сделаю, чтобы унизить тебя. И никто никогда не посмеет унизить тебя. — я смягчил голос. — Ты в порядке?

Я провел большим пальцем по ее мягким губам. Она провела рукой по моим потным, испачканным кровью волосам.

— Теперь мы можем быть вместе? Я имею в виду по-настоящему?

— Мы можем и будем. Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Я хочу привязать тебя к себе, хочу, чтобы ты больше никогда не уходила.

Это было не романтично, не мило. Но я не был ни тем, ни другим.

— Тогда я в порядке.

Я издал короткий смешок, затем поморщился. Она слегка коснулась моих ребер, но даже это причиняло боль.

— Но почему ты хочешь меня в первую очередь? Я думала об этом с самого начала, но я знала, что ты никогда не скажешь мне правду, — сказала она.

— И теперь ты думаешь, что я скажу?

Она провела пальцем по порезу под моей скулой.

— Сейчас ты довольно потрясённый. Я думаю, что сейчас мой лучший шанс.

— Ты становишься все хитрее.

Она пожала плечами.

— Выживает сильнейший и все такое. Или как ты это называешь?

Я просунул руку под ее рубашку и лифчик и провел указательным пальцем по ее соску. Он сморщился сразу же под действием служения. Леона облизнула губы, ее глаза остекленели.

— Почему? — она повторила ранее заданный вопрос. Я потянул ее за сосок. Она улыбнулась. — Перестань меня отвлекать.

Я скользнул другой рукой вверх по ее бедру и в ее шорты. Мой большой палец оттолкнул ее стринги и скользнул в ее влажное тепло. Она все еще была напряжена, но сопротивления не было. Ее стенки сжались вокруг моего пальца, когда я медленно скользнул внутрь и наружу. Она застонала и начала покачивать бедрами.

— Почему, — снова выдавила она, покачивая своей киской в моей руке.

Я поменял большой палец на два и начал двигаться быстрее. Я встал и приподнял ее рубашку, затем сомкнул губы вокруг идеального розового соска. Я почувствовал вкус пота на ее коже. Она боялась за меня, за нас. Я сильнее пососал ее сосок. Она задохнулась, медленно приходя в себя. Я добавил третий палец, и она вцепилась мне в плечи, выражение ее лица было смесью экстаза и дискомфорта. Боль пронзила меня, когда ее пальцы впились в ушибленную кожу, но это было чертовски приятно.

Я вонзил в нее пальцы сильнее и быстрее, наслаждаясь ее теснотой, ее влажностью, ее всхлипываниями. Черт, эти задыхающиеся звуки были музыкой для моих ушей. Ее стенки сомкнулись на моих пальцах, и она откинула голову назад, издав долгий стон.

Я отпустил ее сосок и смотрел, как мои пальцы входят и выходят из нее. Ее хватка на моих плечах ослабла. Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня. Я продолжал очень медленно двигать пальцами, позволяя ей оседлать последние нежные волны удовольствия.

— Потому что ты не судила меня. Ты меня не знала. Ты не вмешивалась в наш разговор, надеясь что-то из него извлечь.

Леона улыбнулась.

— Но я кое-что из этого извлекла. Я тебя поняла.

Я покачал головой на нее. Я медленно вынул из нее пальцы.

— Ты не знаешь, что для тебя хорошо.

Она слегка вздохнула, затем подняла одно плечо.

— Добро переоценивают.

Я снова поцеловал ее, пробуя себя на вкус.

— Ты чуть не умер сегодня из-за меня, — прошептала она.

— Никто никогда не делал для меня ничего подобного. Люди могут продолжать говорить мне держаться от тебя подальше, если они хотят, но это не заставит меня любить