В середине процессии, бодро цокая копытами, шла небольшая рыжая лошадка, на которой сидела мелья. Лара сдержала обещание: в синем шелковом платье и тонком белом покрывале, расшитом золотистыми нитями, Герика была необыкновенно красива, и взгляды большинства горожан были прикованы к ней. На руках у нее лежал жертвенный венок из бледно-лиловых и фиолетовых цветков шафрана. Замыкал процессию небольшой отряд фалангеров, несущих в больших плетеных корзинах поистине царские подношения богам.

Мелья сдержанно улыбалась, смотрела по сторонам, но думала не столько о том, что ее окружало, и даже не о предстоящей встрече с Богиней, сколько о совершенно посторонних вещах. Накануне она убедилась, что наставницы не зря говорили: серьезное занятие успокаивает мысли и избавляет от боли в душе. Весь вечер увлеченно переводя старинные свитки, Герика перестала думать о Рагнаре, постепенно успокоилась и снова смогла мыслить ясно. У нее оставался день, в лучшем случае два, чтобы все уладить, и именно о том, как это сделать, мелья и размышляла по дороге в храм. Можно попросить Арне помочь ей написать северными рунами письмо для вождя – но не было уверенности, что Рагнар пожелает его читать. Можно запереть изнутри дверь в схолосе, когда упрямец придет навестить своих людей, но девушке не хотелось, чтобы у их разговора были свидетели, а там они непременно будут. Подкараулить Кромхарта в коридорах дворца? Нет, если он захочет уйти, силой она его не удержит. Ни один из придуманных способов не нравился Герике, поэтому мелья надеялась, что Богиня услышит ее молитвы и подскажет ей верный путь. Не зря же на рассвете она сплела огромный венок из шафрана – растения, помогавшего снискать благосклонность Тривии.

Искандер и Рагнар после ссоры чувствовали себя неуютно. Встретившись утром, они не сказали друг другу ни слова и ограничились приветственными кивками, а теперь раздумывали над тем, как быть дальше. Злость и обида уже прошли, и оба в глубине души признавали, что все высказанное друг другу было справедливым. Причина их размолвки… нет, пожалуй, только повод, ехала позади, и волей-неволей мысли обоих мужчин то и дело возвращались к девушке.

Искандер вспоминал о том, какую роль мелья сыграла в раскрытии всей этой истории с заговором Эфрана против остальных государств и с покушением на него самого, и пришел к выводу, что просто обязан щедро отблагодарить девушку. Придется написать покаянное письмо атемис Сефире и попросить у нее позволения забрать молодую жрицу в Танарию, где она сможет пройти Посвящение и занять высокую должность в храме. Разумеется, если мелья того пожелает. Искандер не поскупится на подарки Сефире, выделит Герике лучшие покои в своем дворце и позволит ей распоряжаться танарийским хранилищем свитков. А поскольку Кромхарт какое-то время будет рядом, рано или поздно они помирятся – если и правда любят друг друга. Нужно только попросить Великого Аштура поубавить Рагнару гордыни и упрямства.

Рагнар же думал о том, что его предки были правы: клятые бабы способны поссорить даже самых верных друзей, поэтому обращать на них внимание нужно как можно меньше, а говорить о них в приличном обществе не следует вовсе. Было бы хорошо, если бы Искандер велел отправить царевну в Кадокию, а мелью – обратно в храм: как говорится, глаза не видят – душа не плачет. Настоящий мужчина не должен плакать, тем более из-за девчонки. Даже такой красивой и желанной… чтоб ей провалиться да поглубже!

Но Герика по-прежнему спокойно ехала следом за ним, и это не улучшало Кромхарту настроения. Впрочем, любопытство вскоре взяло верх, и на некоторое время новые впечатления вытеснили все прочее. Вождь северян разглядывал баасийскую столицу, жители столицы разглядывали вождя. Большинство находило его странным и пугающим, и Рагнара это забавляло.

Ему обещали, что в городе будет множество интересных зрелищ. Но пока самым интересным зрелищем на улицах Бааса был он сам.

Около храма Тривии царь и его свита спешились. Баасийская Верховная жрица и Высшие Посвященные поприветствовали гостей, а затем проводили Искандера и Калигара в святилище. Видимо, кто-то из мужчин по пути рассказал им о мелье, потому что одна из Высших тут же подошла к Герике и склонила голову:

– Да устелет Богиня твой путь лепестками цветов, сестра.

Девушка приложила руку к сердцу и поклонилась в ответ:

– Да не покинет благословление Тривии этот прекрасный храм, сестер и всех, кто живет в этом городе. Могу я поговорить с Матерью?

– Конечно, мелья. Богиня возрадуется, увидев, что дочь пришла навестить Ее.

Герика подождала, пока царь и наместник закончат с подношением даров, и прошла в святилище. В отличие от своих спутников, она могла подойти прямо к статуе Тривии и прикоснуться к ней. Последнее не дозволялось даже царю, и Искандер посторонился, пропуская жрицу вперед. Про себя он отметил, что едва девушка шагнула под своды храма, как в ней произошла заметная перемена: изменились осанка и походка, движения стали более величественными и появилось что-то еще, но что именно – он так и не смог понять. Герика возложила венок к подножию статуи и прижалась лбом к широким ступням Богини – ни дать ни взять девчонка, прибежавшая к строгой матери за советом и утешением. Искандер тоже решил сосредоточиться на молитве, опустился на одно колено… и неожиданно вспомнил храм в Междуречье, свой предпоследний разговор с Тривией, когда он жаловался Ей на судьбу, и венок из белых цветов, привлекший его внимание. Мог ли он предположить, что та самая девушка, чьи руки собирали цветы и сплетали их вместе, станет его сбывшейся мечтой о любви?

Царь глубоко вздохнул и закрыл глаза. Нужно было произнести хорошо знакомые фразы, попросить у Богини милости и благословения для себя и для баасийцев. А в голове как назло билась только одна просьба: помоги мне не потерять ее… сотвори невозможное, какое угодно чудо… пожалуйста… смилуйся надо мной, Госпожа!

Он повернул голову и посмотрел на стоящего рядом наместника. Лицо Калигара было таким сосредоточенным и серьезным, что Искандер устыдился своих слишком личных желаний и просьб. Вот кому следовало родиться правителем – и он родился бы, если бы мать Калигара, старшая из двух дочерей доблестного командующего фалангерией, не предпочла бы молодого, крепкого воина начавшему седеть танарийскому государю. Таким образом, царицей стала ее младшая сестра, почти двадцать лет освещавшая своей беззаветной любовью жизнь мужа и сына. Интересно, если бы мать до сих пор была жива, что бы она ему посоветовала?

Слушать свое сердце или выполнить долг перед страной?

Герика медленно поднялась, коснулась губами края бронзовой туники Великой Богини, и Искандер увидел, что лицо девушки мокрое от слез, но не печальное, а напротив, одухотворенное и преисполненное тихой радости. Наверное, Тривия ответила ей и сумела утешить разбитое сердце мельи. Оставалось надеяться, что и его мольбы будут услышаны.

– Идем, – негромко сказал он Калигару. – Нас уже ждут в храме Аштура.

Рагнар не считал нужным поклоняться чужим богам, но в их святилищах вел себя подобающе и, пока другие молились, с интересом разглядывал внутреннее убранство храма, статуи, цветные рисунки и барельефы на стенах. Выпуклые изображения людей и животных особенно привлекали его: он даже ощупал некоторые, чтобы лучше понять все тонкости работы мастера, и начал обдумывать, нельзя ли такие же вырезать на пресловутых памятных камнях. Вот удивятся его соплеменники, привыкшие к плоским надписям и рисункам! А если фигурки еще и раскрасить…