— Здесь и сейчас, — ответил Дэвид.

Брови преподобного Барнсли взлетели на лоб.

— У заводи, где водится форель?

— Можете ли вы предложить лучшее место? — спросил Дэвид.

Грейс посмотрела на траву, на деревья, на воду. Прекрасное место для свадьбы…

Преподобный Барнсли улыбнулся:

— Нет, клянусь Юпитером, не могу.

Священник дал мистеру Уэйфорду подержать драгоценную форель, потом наклонился за своим молитвенником.

— Какая удача, что Уэйфорды тоже помешаны на уженье форели!

Дэвид быстро повел Грейс через лужайку к гостинице.

— Почему? — Высокие каблуки Грейс мешали ей так быстро двигаться по вязкой земле. — Нельзя ли помедленнее? К чему такая спешка?

Он остановился и улыбнулся ей, глядя на Грейс с высоты своего роста. Она разрумянилась, ее дивная грудь вздымалась и опускалась от бурного дыхания. Еще немного времени, и он увидит эту грудь обнаженной, во всей ее красе.

— Потому, что мне следовало бы заказать завтрак для всех, кто захочет поздравить нас с законным браком, но я очень — очень хочу отпраздновать это событие совершенно по-другому, в исключительно приватном стиле, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Дэвид коснулся рукой ее груди, чтобы помочь ей понять сказанное.

Румянец Грейс сделался еще более ярким.

— О, это значит… что мы должны… вот так скоро? Ведь еще день… я думала, такие вещи делают только ночью.

— О нет, уверяю тебя, что этим можно заниматься в любое время и в любом месте. — Дэвида вдруг охватило не вполне уместное озорство. — Даже здесь и сейчас.

— Что?! — вскрикнула Грейс. — На улице? — Она в испуге огляделась по сторонам. — Здесь?

— Ну да, хотя лично меня не устраивает ничем не защищенная публичность именно этого места. Но физически такое вполне возможно. Для тебя на первый раз, думаю, больше подойдет постель и запертая дверь, а ты как считаешь?

Грейс издала несколько отрывистых междометий — она была слишком ошеломлена, чтобы связно выразить собственное мнение.

— И я, кстати, подумал, что, учитывая необычность сложившегося положения, чем скорее мы осуществим наши супружеские отношения, тем лучше. Это сделает их… скажем, окончательно неуязвимыми. Предположим, твой отец, караулит у гостиницы, поджидая тебя. Ведь, насколько я понимаю, время твоего венчания с Паркер-Ротом еще не наступило?

— О да. Ты прав.

Грейс бросила опасливый взгляд на дорогу, схватила Дэвида за руку и чуть ли не бегом повлекла его к гостинице.

Такая прыткость новобрачной пришлась Дэвиду весьма по душе.

Сердце у Грейс билось так же бурно, как в ту минуту, когда она вылезала из окна своей спальни. Отец не успел выдать ее замуж за Джона. Она уже замужем. Но Дэвид прав: самое лучшее — стать женой по-настоящему.

Когда они подошли совсем близко к гостинице, Грейс надвинула как можно ниже капюшон плаща, чтобы скрыть лицо. Она предпочитала, чтобы никто из слуг не распознал ее в то время, как она будет пробираться по черной лестнице в комнату, которую занимает мужчина. О Господи, что она делает?

Грейс остановилась, но Дэвид рывком распахнул дверь и повел Грейс за собой по узкой лесенке в коридор и затем к своему номеру. Грейс проскользнула внутрь, Дэвид последовал за ней, захлопнул дверь и запер на замок.

Слава Богу! Грейс с облегчением вздохнула. Наконец-то она…

Тут ее взгляд обнаружил кровать, и сердце у Грейс снова бурно забилось.

— Не надо нервничать, Грейс, — произнес Дэвид.

Он расстегнул ее плащ и снял с нее.

— И н-не думаю н-нервничать. — Она отступила в сторону, едва плащ оказался в руках у Дэвида. — Ну, м-мо-жет, немного.

Она ужасно выглядит! Надо было не пожалеть времени и надеть корсет. О чем только она думала? Теперь вот ее большие груди обвисли и трепыхаются самым возмутительным образом. А волосы, освободившись от шпилек, растрепались.

— У меня нет ночной рубашки.

Дэвид расхохотался.

— Грейс, милая, рубашка будет только мешать.

— Правда?

Он кивнул и начал расстегивать ее платье.

— Что ты делаешь?

Губы его медленно сложились в улыбку, а глаза вспыхнули огнем.

— Я делаю тебя полностью, совершенно, очаровательно голой.

— Ой! — Грейс вырвалась от него. — Это не столь уж хорошая мысль.

Он последовал за ней через всю комнату.

— Наоборот, мысль просто замечательная. Блестящая! — Он снова улыбнулся. — Мысль, которую я лелеял наяву и во сне с тех самых пор, как впервые увидел тебя в бальном зале Олворда.

— Ты еще насмехаешься!

О Боже, его улыбка. Грейс ощутила знакомую пульсацию внизу, между ног.

— Прекрати!

— Что прекратить?

— Не смотри на меня так! У меня от этого что-то дергается в животе.

— Серьезно?

Дэвид посмотрел на ее живот.

Грейс прикрыла его руками. Слава Богу, платье еще на ней.

— Серьезно.

— Видишь ли, я считаю, что это хороший знак.

Он больше не трогал ее и занялся собственной одеждой. Для начала швырнул куда-то в угол пальто и смокинг, потом взялся за жилет.

— Что ты делаешь?

— Я решил, что ты чувствуешь себя неловко оттого, что я полностью одет, и намерен уравнять позиции.

Жилет и галстук улетели все в тот же угол, после чего Дэвид расстегнул ворот рубашки.

— А, так ты думаешь… я имею в виду… то есть ты уверен, что это разумно?

Дэвид поднял бровь:

— Подожди минутку.

Он снял рубашку и отбросил прочь.

У Грейс пересохло во рту. Сердце словно остановилось, зато в нижней части тела движения хватило бы на два сердца. Она ухватилась за спинку стула в страхе, что колени подогнутся, и она шлепнется на пол.

Дэвид прекрасен. Мускулистые руки, а плечи такие широкие и мощные, что просто удивительно, как на них налезало пальто. Широкая грудь покрыта золотистыми волосами. Неужели они такие мягкие, какими кажутся на вид?

— Тебе нравится то, что ты видишь?

— Хм-м.

Он вдруг подошел к ней настолько близко, что она могла до него дотронуться. Грейс положила руку Дэвиду на грудь. Да, волосы были мягкими, но тело — твердым, как нагретый солнцем мрамор.

— Так позволь и мне полюбоваться.

Он потянулся к ее платью.