— Да, придется приезжать сюда еще раз, — согласился Питт. Он нисколько не сомневался в том, что скелеты пилотов хоро­шо сохранились под слоем тяжелого песка.

Они пробрались назад, в фюзеляж, и выбрались из боковой двери на яркий солнечный свет. Нойон, ожидая их, нервно про­хаживался взад и вперед, но, увидев, как Питт и Джордино по­являются из самолета, радостно улыбнулся. Джордино показал Нойону обнаруженный ими в «фоккере» желтый ларец, затем осторожно снял с него крышку. Внутри оказались бронзовый цилиндр и туго смотанный свиток из шкуры гепарда. Все лежа­ло в том же положении, в каком ларец когда-то обнаружил Хант.

— На план-схему кладов с расположениями пиратских со­кровищ не похоже, — сообщил Джордино, не без некоторого разочарования рассматривая содержимое. Он взял бронзовый цилиндр, опрокинул вверх дном, посмотрел внутрь, нотам ни­чего не было.

— Посмотрим, что есть в блокноте, — сказал Питт, откры­вая его. На первой странице он увидел и громко прочитал над­пись: — «Раскопки в Шанду. Начались пятнадцатого мая тыся­ча девятьсот тридцать седьмого года. Полевой дневник руково­дителя раскопок, доктора Ли Ханта».

— Читай скорее, — настаивал Джордино. — Мне не тер­пится узнать, предназначалась ли шкура гепарда для отделки скамеечки для ног в библиотеке мистера Ханта или ею пред­полагали обшить подушку для сидения в будуаре его возлюб­ленной.

— Друзья мои, нам нужно ехать, иначе мы опоздаем на ав­тобус, идущий в монастырь, — прервал их Нойон.

— Ладно, тайна подождет. — Питт сунул дневник в карман рубашки, подошел к фюзеляжу и крепко закрыл дверь.

— Как поступим с теми, кто находится в самолете? — спро­сил Джордино.

— Когда вернемся в Улан-Батор, я сразу позвоню доктору Саргову. Он должен знать, с кем из монгольского правитель­ства нужно связаться и получить официальное разрешение на проведение соответствующих раскопок. Надеюсь, в результате найденные доктором Хантом экспонаты, за которые ему при­шлось заплатить жизнью, наконец-то попадут в Британский музей.

— Передай ему, пусть археолога и пилотов похоронят по-человечески.

Пока Джордино засовывал ларец в кожаную подседельную сумку, Питт, разбросав песок из-под двери, плотнее закрыл ее. Затем они снова взгромоздились на лошадей, которых все это время держал под уздцы Нойон, и как могли устроились в не­удобных деревянных седлах.

— Ты точно знаешь, что к седлам не полагаются мягонькие подушечки? Может быть, стоило поискать в самолете? — мор­щась и постанывая от боли, спросил Джордино.

Питт только мотнул головой и через силу улыбнулся. Пока они рысью скакали к деревне, он часто оборачивался и, при­стально рассматривая запыленные останки старого самолета, задавался вопросом, какие тайны может скрывать дневник Ханта.

Часовая поездка закончилась прибытием в крошечную де­ревушку под названием Сэнж. На большинстве карт найти ее просто невозможно, так как вся она состоит из полдюжины гэр, сгрудившихся вокруг торчащей из земли трубы с небольшим поливочным краном. Круглый год из него течет ручеек, обес­печивающий водой людей и скот. В противном случае местным жителям пришлось бы частенько уходить с насиженного места в поисках плодородных пастбищ. Как и везде в сельских мест­ностях, вокруг деревеньки бродили верблюды и лошади, чис­ленностью намного превышавшие ее двуногих обитателей.

Нойон провел Питта и Джордино к гэру, над крышей кото­рого реяло оранжевое знамя. Они привязали лошадей к врыто­му рядом невысокому столбу со свисавшими с него веревками. Несколько детей, игравших в салки, бегая друг за другом, на мгновение остановились, с любопытством посмотрели на чу­жестранцев и тут же возобновили игру. Джордино покачивался, как подвыпивший матрос, ноги и спина его болели от длитель­ной поездки в деревянном седле.

— В следующий раз попробую путешествовать на верблю­де. Между его горбов по крайней мере мягче. Надеюсь, не сва­люсь.

Питт тоже был рад встать на твердую почву — скачки в де­ревянном седле не доставили ему большого удовольствия.

— Покатаетесь сезон с пастухами и будете держаться в сед­ле как арат, — сказал Нойон.

— Если я покатаюсь сезон с вашими пастухами, меня мож­но будет только в телеге возить, — недовольно отозвался Джор­дино.

Какой-то старик заметил их, подошел, припадая на изуве­ченную ногу, и о чем-то быстро заговорил с мальчиком.

— Его зовут Отгонбаяр, — сказал Нойон. — Он приглашает вас в свой гэр выпить по чашке айрака.

Из-за окружавших деревню холмов эхо донесло тонкое мо­нотонное жужжание автомобильного двигателя, затем показал­ся и сам источник звука — небольшой, давно потерявший из­начальный цвет автобус. Перевалив через кряж, оставляя за собой тучи пыли, он повернул в сторону деревушки. Нойон, посмотрев в его сторону, покачал головой.

— Боюсь, вам не удастся зайти к Отгонбаяру — это наш ав­тобус идет.

— Пожалуйста, скажи старику, что мы благодарим его за приглашение, но не можем его сейчас принять. В другой раз — может быть, — отозвался Питт.

Он подошел к старому инвалиду и тепло пожал ему руку. Старик, кивнув, понимающе улыбнулся, обнажив беззубые десны.

С громким скрежетом тормозов автобус остановился, и во­дитель несколько раз нажал на клаксон. Дети, игравшие непо­далеку, разом перестали шалить, выстроились в цепочку, со­лидно проследовали к автобусу и, как только водитель раскрыл боковую дверь-гармошку, запрыгнули внутрь.

— Пойдем. — Нойон кивнул в сторону автобуса, пригла­шая Питта и Джордино следовать за ним.

Автобус, «КавЗ» модели 3976 выпуска середины 1980-х го­дов достался Монголии случайно — его забыла или просто бро­сила уходившая на родину одна из войсковых частей. Как и многие другие транспортные средства, оставшиеся после ухода Советской армии, автобус давным-давно отслужил свой техни­ческий срок. Возможно, он и в Монголии-то появился уже после списания у себя на родине, считавшей себя обязанной охра­нять от неведомых врагов своих южных соседей. Однако он еще ездил — можно сказать, обрел вторую жизнь. Краска на нем безнадежно потускнела, а местами совсем облупилась, стекла потрескались, а шины полысели. Опытный шофер определил бы сразу — автобус честно отмотал двести пятьдесят тысяч миль, зафиксированных на его спидометре, и все они оставили на нем свой след. Однако как старого, потрепанного, но опытного бок­сера, не желающего сдаваться, его подлатали, подмазали, как могли отремонтировали двигатель и снова выпустили на трас­су, участвовать в новом суровом бою.

Взбираясь за Нойоном по ступенькам автобуса, Питт уди­вился, заметив за рулем человека, внешне очень похожего на англосакса. Тот улыбнулся ему сквозь густую, с сильной просе­дью, бороду, и бледно-голубые глаза его заискрились весельем.

— Хей, ребята! — воскликнул он. — Нойон успел сообщить мне о вас. Вы из Штатов? Я тоже. Занимайте места, сейчас тро­гаемся.

В автобусе было всего двадцать мест, и после того, как он собрал из трех ближайших деревень всех детей, направлявших­ся в монастырь на учебу, их осталось всего четыре. На двух из них, позади водителя, растянулась и крепко спала черная как уголь такса. Два места напротив оставались свободными. Питт устало плюхнулся к окну, а Джордино, придерживаясь за пору­чень, медленно опустился рядом. Водитель захлопнул дверь и начал быстро выруливать из деревни. Выехав на оперативный простор, он начал разгонять старенькое транспортное средство. Стучала об пол педаль акселератора, трещала шестеренка в ко­робке передач, двигатель то ревел, то жалобно звенел. Через несколько минут резких манипуляций водителю удалось дове­сти скорость автобуса до пятидесяти миль в час, и он шустро поскакал по каменистой, испещренной ямками пустыне.