Бенчли вздохнул. Если бы не срочное дело, ему не пришлось бы вставать так рано утром. Мало удовольствия наблюдать за восходом солнца после ночной разудалой пирушки, которая оказалась возможной благодаря деньгам Пуантро. Щедрая сумма была платой за весьма деликатное поручение, которое он со своими компаньонами обязался выполнить. Это задание и привело Бенчли в тюрьму в столь ранний час. В отличие от друзей, оставшихся досыпать на заднем дворе таверны, только он был в курсе всех тех условий, которые жестко поставил им Пуантро. Бенчли слишком хорошо знал заказчика, чтобы позволить себе пренебречь ими.

Бенчли зевнул и почесал голову, добавив еще один слой маслянистой грязи под ногти своих не слишком чистых пальцев. Тонкая полоска грязи под каждым из ногтей как бы символизировала этапы деградации личности Бенчли, развращенного по своей сути каждым из тех противозаконных деяний, на которых он постоянно подвизался.

Бенчли был крайне рад, что тюремным служителям не пришло в голову выяснить зловещую роль его команды в те дни, когда Пуантро допрашивал с пристрастием три года назад капитана Уитни и его первого помощника. Бедняга помощник тогда неожиданно скончался. Под подозрением некоторое время находился господин Пуантро, да и они тоже. Честно говоря, Бенчли нравилось то, что его имя ассоциировалось с грозным Пуантро, так же как и те огромные суммы денег, которые он получал за свои услуги в течение многих лет.

Итак, пришло время снова вернуться к своему бизнесу. Квадратное лицо Бенчли немного прояснилось. Два дня… очень короткий срок для выполнения весьма непростого задания, которое Пуантро поручил им.

Для реализации их плана важно было получить сегодня утром информацию о том, будут ли какие-нибудь изменения в расписании охраны. Он надеялся на сохранение прежнего графика, поскольку в случае любых перемен пришлось бы менять план действий. Потребовалось бы больше времени, чтобы выполнить этот план, не вызвав никаких подозрений.

Пуантро стремился выиграть время. И его желание поскорее покончить с этим делом бросалось в глаза. Бенчли за многие годы их знакомства усвоил одно правило: то, что важно для Пуантро, столь же значимо и для него.

Это служило залогом успешного развития их зловещей дружбы и материального благополучия Бенчли.

Бенчли никогда раньше не встречал человека, который подобно Пуантро испытывал бы такое удовольствие, причиняя боль другим людям, и надеялся, что не встретит.

Повернув за угол коридора, он вышел в главный холл. Пройдя мимо часового, он бросил на него мимолетный взгляд и улыбнулся. Пуантро будет доволен. Они сделают это сегодня ночью.

Затаившись, Габриэль стояла у основания лестницы и ждала, когда отец пройдет через залитый солнцем холл внизу. Она презирала ложность своего нынешнего положения, ее тяготило то, что приходилось ждать, когда он покинет дом, чтобы уйти, не вызвав никаких подозрений.

Вчерашний разговор с отцом тяжелым грузом лежал у нее на душе. Вопросы, которые Габриэль страстно желала задать отцу, когда встретится с ним лицом к лицу, многое из того, что она хотела бы узнать, так и осталось невысказанным.

Правдивые слова не прозвучали по одной простой причине. В какой-то момент она взглянула отцу прямо в глаза и вдруг отчетливо поняла, что отныне между ней и отцом возникла нерушимая преграда. Отец знал только свою собственную правду.

Габриэль попыталась подавить нараставшее в ней смятение. Увы, правда отца не была ее правдой. Ее правда была написана в глазах Рогана и в его сердце, которое он открыл для нее.

Правда состояла в том, что в результате незаконных деяний ее отца погибли десятки безвинных людей. Эта правда предполагала тот шаг, который она должна будет сделать, если Кларисе не удастся получить помощь для спасения Рогана.

Она искренне молилась, чтобы не пришлось принять участие в последнем предательстве по отношению к отцу, что разбило бы его сердце и ее тоже.

Голоса в холле усилились. Отец отдавал последние распоряжения Бойеру. Звук закрывшейся двери эхом отозвался на лестнице. Трепеща, Габриэль, прежде чем спуститься вниз, заставила себя дождаться, когда экипаж отъедет от дома.

— Бойер!

Старый негр немедленно откликнулся на ее зов. Она напряженно спросила:

— Отец не говорил, куда он собирался сегодня утром?

— Масса сказал, что уедет на целый день и увидится с вами вечером.

Она повернулась к двери, не обращая внимания на ненавязчивое предупреждение Бойера.

— Будьте осторожны, мамзель Габриэль. Масса, он… он…

Верный слуга умолк, и Габриэль, помолчав немного, ответила:

— Я буду осторожна.

Мгновение спустя она была на улице, сердце бешено колотилось в такт ее шагам. Разумеется, отец не заслуживал такого отношения с ее стороны. Однако вопрос был в другом: чего отец заслуживал на самом деле? Этот вопрос не давал ей спать всю прошедшую ночь. Каков бы ни был ответ, Габриэль знала: у нее нет выбора. Она должна сделать намеченное.

Она быстро пошла по знакомой улице, лавируя между прогуливавшимися горожанами, и остановилась через некоторое время перед входом в небольшой дорогой магазин.

Поколебавшись одно мгновение, Габриэль открыла дверь бутика мадам Бабетт. Она проскочила во внутреннее помещение, и тут почувствовала, как кто-то крепко схватил ее за руку.

— Клариса!

Красивое лицо Кларисы Бушар было спокойно. Она произнесла всего два слова:

— Сегодня ночью.

Лицо Пуантро исказилось от негодования. Ему понадобилось несколько минут, чтобы взять себя в руки прежде, чем ответить на вопрос, безмолвно стоявший в глазах губернатора Клейборна.

— Вы хотите сказать, что в этом письме Лафитта есть хоть доля правды? — Пуантро швырнул скомканный лист бумаги на стол губернатора. — Еще раз повторяю, Вильям, я оскорблен до глубины души.

— Я совсем не хотел обидеть вас, Жерар. Моя цель — выяснить правду.

— Вы знаете правду!

Щека Пуантро дернулась. Он был крайне недоволен тем, что пришлось отложить массу дел в конторе ради срочного свидания с губернатором, который пригласил его только для того, чтобы познакомить с обвинением, выдвинутым против него в письме Клейборну от Лафитта.

Подлый Лафитт! Жерар был вне себя от ярости! Он эгоистично игнорировал то, что письмо на самом деле было абсолютно правдивым, и не шутя оскорбился недоверием губернатора.

— Подлый Лафитт! — прорычал Пуантро. — Этот пират в ответе за смерть сотен моряков! И он пытается обвинить меня в нечестности по отношению к вам! Обвинить человека, который так много способствовал вашим успехам на посту губернатора!

— Я не забываю о поддержке, которую вы оказывали мне, Жерар. — Смуглое чувствительное лицо губернатора было спокойным. — И я нисколько не старался обидеть вас. Клянусь, моим первым желанием было выкинуть письмо Лафитта. Однако я решил, что моя обязанность — расследовать выдвинутые обвинения. Это решение далось мне нелегко.