Пеннер нахмурился и провел ладонями по волосам.

— Я хочу убить себя, если попаду в руки русских.

— А почему ты считаешь, что непременно попадешь в их руки?

— Я уверен в этом. Русские громят наших на всех фронтах. Сначала нас отшвырнули от Москвы, затем Сталинград, а теперь уже и Курская дуга… Скоро начнется большое отступление, и у нас мало шансов на спасение.

— Если начнется отступление, то о раненых и медперсонале позаботятся в первую очередь.

— В первую очередь позаботятся о себе, — возразил Пеннер с уверенностью. — Раненых и нас с вами бросят на произвол судьбы. Это будет именно так, можете мне поверить!

— И вы предпочитаете умереть, а не сдаться в плен? Почему вы так боитесь русских, ведь они люди, а не звери?

Пеннер, явно волнуясь, снова пригладил волосы ладонями.

— Русские не звери, — согласился он. — Вот только жестокость всегда порождает жестокость. Наше вторжение в Россию, бесчеловечность относительно мирных жителей, сожженные города и села… Такого нам не простят. Победители не будут разбираться, кто из нас, немцев, причинил им зло. Для них все мы «проклятые фашисты», захватчики и враги, которым нет прощения. Нас будут выгребать из России, как вшей, одной гребенкой…

— Хорошо, я дам тебе ампулу с ядом, Карл, — вздохнула Бригитта. — Только прежде ты дашь мне слово использовать цианид только тогда, когда не будет иного выхода.

Их разговор был прерван стуком в дверь. На этот раз в кабинет заглянул дежурный санитар.

— Чего тебе, Ганс? — спросила Бригитта.

— К вам просится какой-то человек в гражданском костюме.

— Чего он хочет?

— Требует пропустить в кабинет и не задавать лишних вопросов.

— И все?

— Нет, он еще просил передать, что его зовут Вилли Штерн…

— Кто-кто? — быстро переспросила Бригитта, меняясь в лице. — Немедленно приведите в мой кабинет!

Карл Пеннер, понимающе усмехнувшись, покинул её. Бригитта даже не заметила этого. Она тяжело дышала в ожидании.

Топот приближающихся шагов в коридоре, скрип двери… В кабинет вошел высокий худощавый, физически крепкий человек. Русые волосы зачесаны назад. Красиво очерченный рот с припухшими губами заметно оживлял его бледное лицо.

— Господи, это ты! — воскликнула женщина, устремляясь к вошедшему. — Как я счастлива, что снова вижу тебя живым и невредимым.

— Я тоже бесконечно счастлив, душа моя, — ответил гость, жарко целуя ее в лоб, щеки, губы. — Ты стала еще прекраснее, чем была прежде! Я просто умираю от любви к тебе, голубка моя ненаглядная…

— День солнечный будет, нам на руку, — сказал Яшка-хромой. — Ну а теперь вперед и с песнями, — усмехнулся он и тихонько подтолкнул в спину Калачева и Ржавого.

Беглецы спустились с обрыва к реке по крутой тропинке. Яшка вздохнул, перекрестился и сбежал за ними следом. Скоро их фигуры растаяли в чаще леса.

Полные сил, они за пару часов ушли далеко от поселка. Теплая погода сопровождала их и все последующие дни в тайге. Беглецы хорошо понимали, как нужно торопиться: если зарядят дожди, передвижение по густому, непроходимому лесу осложнится.

— Что-то не нравится мне эта делюга, — сказал Ржавый, когда они поужинали и устраивались на ночлег.

— Не нравится, можешь возвращаться, — хмыкнул Яшка, подвешивая над костром котелок с водой.

— Нет, в обрат я не ходок, — замотал головой Коновалов. — Мне не нравится, что погони за нами нет. Было дело: со строгача драпать приходилось, так выловили на второй же или на третий день. А тут… Можно и не бежать, а пешком топать.

— Нет погони — радуйся, — подал голос Степан, подбросив в костер несколько полешек. — Сколько помню за десять лет отсидки, за беглецами из нашего поселка никогда её не снаряжали. Многие, побегав по тайге, обратно сами возвращались. Ну а тех, кто не возвращался, по весне находили, когда обглоданные трупы из снега вытаивали.

— Так мы что, на верную смерть этим побегом себя обрекли? — забеспокоился Ржавый.

— А ты не бзди, бедоля! — зыркнул на него коршуном Яшка. — Сам с нами пошел, мы не упрашивали.

— Так вы сказали, что все нормально будет!

— Раз сказали, так и будет, — заверил его Степан. — И не пори горячку, понял? Или забыл, сколько раз сваливать из поселка собирался?

Через час мужчины поужинали, подкинули в костер толстых веток, привалили с подветренной стороны ствол палой осины и улеглись спать.

Проснулся Степан от холода, проникающего сквозь одежду. Костер давно погас. Попутчиков рядом не оказалось. Он подбросил в кучку тлеющих углей несколько веток. Сначала те долго дымились, потрескивали, потом разом вспыхнули, и костер ожил. Вставало солнце, густой туман растворялся под его лучами, поднимавшимися над кронами деревьев.

К костру подошел Яшка с нанизанной на палку чьей-то тушкой и расположил ее над горячими углями. Почуяв аппетитный запах жареного мяса, Калачев присел рядом:

— Ты поймал зайца?

— В силок сам залез. Делов-то…

Степан осмотрелся, но не увидел Ржавого и вещмешка с продуктами. Тревога опалила сердце, и он вскочил на ноги.

— Не ищи его, — усмехнулся Яшка. — Свинтил от нас ночью «корешок» наш Ржавый. И продукты не ищи, он их все с собою прихватил, чтобы с голодухи не подохнуть.

— Но-о-о куда он пойдет?! — воскликнул Степан. — Он же не знает, в каком направлении следовать.

— Ржавый на компас надеется, — усмехнулся Яшка. — И вместе с вещмешком его упер.

— А мы? Как же мы без компаса обходиться будем?

— Пока солнышко светит, с пути не собьемся.

— А если тучи накатят и дожди?

— И тогда тоже не пропадем. Я научен в тайге выживать. Так что, Степаха, и голод нам не страшен, и снег с дождем нипочем!

* * *

Степан со стороны наблюдал, как Хромой идет по тайге — как по яблоневому саду на своем приусадебном участке, легко ориентируясь среди высоченных сосен, попутно примечая каждое деревце, каждый кустик, будто собирается здесь ходить всю оставшуюся жизнь. А деревья и кусты расступаются перед ним, как перед хозяином, приветствуя покачиванием веток и скрежетом стволов.

Они уже больше двух недель пробирались через тайгу, и конца их пути пока еще не было видно. Хорошо хоть не голодали, Яшка всегда находил пищу. Охотился он попутно или ночью, безошибочно находя заячьи тропки и ставя на них силки. А вот однажды…

— Тс-с-с, — прошептал Яшка, неожиданно остановившись и прижав указательный палец к губам.

Он отступил на шаг и осмотрелся. Злобные глазки смотрели на них из-за густых кустов и чего-то ждали. Встретившись с пристальным взглядом зверя, Степан почувствовал себя неуверенно.