Соседний прилавок в момент заполнился варено-копчеными изделиями из говядины, свинины и прочего мяса, включая и всевозможные рулеты.

Толпа ломанула и туда, совершенно обалдев от запахов и дивного изобилия продуктов.

У касс тут же образовались длиннющие очереди. Люди наперебой кричали, требуя выбивать чеки.

Напуганные внезапно свалившимися на их головы обилием продуктов и грозным поведением толпы, продавцы, испуганно тараща глаза, только изумлялись и беспомощно разводили руками, не зная, что теперь дальше предпринимать.

В соседнем отделе, где вот только что еще недавно лежали, как близнецы, уложенные в различные геометрические фигуры плавленые сырки «Дружба», возникли целые аппетитные завалы из всевозможных сортов сыра, хвастаясь абсолютно неизвестными названиями и красочной упаковкой.

Народ тут же кинулся и туда.

Директор гастронома, совершенно ничего не понимая, моментально позабыв про артистов, сама только успевала удивляться низвергавшемуся неизвестно откуда такому изобилию продуктов.

— Татьяна Лексанна, Татьяна Лексанна! — вынырнула из-за прилавка обалдевшая заместитель. — Вы посмотрите, что творится! Что делать-то будем? Ой! Ведь сейчас весь магазин разнесут!

— Мира Петровна, беги, срочно звони в милицию! Не пытайся ничего объяснить, говори — нападение на магазин!.. Да скажи, чтоб народу побольше прислали, — громко скомандовала директор и тут же увидела, как толпа покатилась к рыбной секции.

Рядом с директоршей заметалась, крутя по сторонам головой, совершенно сбитая с толку, благообразная пожилая женщина с бескровным осунувшимся лицом. Внезапно, бросив на пол свою матерчатую сумку, она начала неистово креститься и вслух причитать:

— Вот уж воистину коммунизм начался! Слава тебе господи! Дожили, наконец-то до светлых дней, — и по лицу ее заскользила большая горькая слеза.

Привлеченный необычным оживлением в магазине, народ с улицы бросился внутрь и, увидев небывалый ассортимент всего на прилавках, заметался между отделами. Послышался треск первого разбитого стекла, за ним еще и еще. Продавцы в ужасе закричали и начали разбегаться, а обезумевший народ, круша витрины и прилавки, сметал все, что под руку попадалось.

Чуть не задавленная толпой и в усмерть перепуганная директор магазина сумела нырнуть за прилавок и опрометью бросилась в свой кабинет, выкрикивая на ходу схожие по смыслу слова: «Ужас!», «Кошмар!!», «Катастрофа!!!»

В дверях гастронома случился затор. Одни, отоварившись, продирались наружу. Другие, еще с пустыми руками, остервенело давили внутрь. Двери, не выдержав напора толпы, слетели с петель и моментально были отброшены в сторону. Люди, как очумевшие, с дикими лицами рвались навстречу друг другу Истошно заголосили женщины, громко заплакали перепуганные дети.

А в то же самое время в обособленном помещении магазина, в винной секции, происходило следующее.

Какие-то двое нетерпеливых шарамыг — один помоложе, здоровый и в клетчатом пиджаке, а другой, видимо, спившийся интеллигент, в тонких очечках, прицепились к продавщице с глупыми вопросами насчет шампанского. Та, как и положено, спокойно отрезала, что спиртные напитки продаются с одиннадцати часов. А до предусмотренного времени еще оставалось несколько минут. В подтверждение своих слов она ткнула пальчиком в висевшие на стене ходики. Тогда эти двое, не успокоившись, начали что-то мычать насчет того, что шампанское, мол, не является спиртным напитком, а это игристое виноградное вино. В ответ продавщица доходчиво заявила, что шампанского вообще нет. И тут обнаглевшие пьянчуги начали выражать неудовольствие, видите ли, таким неважным снабжением секции. На что находчивая продавщица, браво подбоченившись, смело и бросила им вслед: «Ну, вот вы, умные, нам, дуракам, и покажите пример, как это делается?!»

Что же случилось дальше, Вера Давыдовна Бычкова, та самая продавец винного отдела, даже как следует и не поняла.

Только за приставалами успела закрыться входная дверь, как минутная стрелка часов сделала большущий скачек вперед и перевалила на одно деление за двенадцать.

И тут какой-то сизоносый небритый доходяга, давно уже нетерпеливо косившийся на часы, глянул на них в очередной раз, страшно удивился и тут же истошно заорал:

— Мужики, смотрите, ведь уже двенадцатый час побежал, а нас все в очереди маринуют, как огурцы! Трубы горят, давай, поехали!

Когда же он перевел взгляд на полки, то и вовсе обалдел. Челюсть его отвисла, а глаза совсем округлились.

— Смотрите!!! — только и смог выразительно выдохнуть он и ткнул трясущимся пальцем в направлении витрин, которые, внезапно преобразившись, быстро заполнились всевозможного цвета и формы бутылками. Чего тут только не было! Даже трудно и перечесть! Шампанского одного, наверное, сортов пятнадцать-двадцать. Но весь товар почему-то без ценников.

Вы можете себе представить, что тут началось!

Из винной секции на улицу выскочил весь красный, улыбающийся парень, с оторванными пуговицами у рубахи и с тремя какими-то бутылками в руках.

— Мужики! Да там море вина! — кивнул выразительно он на двери отдела. — Мать моя! Я такого в жизни никогда не видывал! — еле успел выкрикнуть он и, быстро передав приятелям бутылки, тут же кинулся внутрь обратно. Двери секции вмиг затрещали.

Галактион с Тарантулом уже успели на улице присоединиться к остальным, и теперь все вместе с интересом наблюдали за происходящим.

— Шеф, похоже, мы перестарались, — глядя на начавшуюся человеческую бурю, воскликнул Бегемот.

— Видишь ли, Бегемот, слишком быстрый прогресс тоже вреден и несет на неподготовленную почву лишь одно разрушение. Надеюсь, нет необходимости вас в этом сейчас убеждать? Результат налицо.

В то же время в дальнем конце улицы резко заголосили и стали приближаться знакомые милицейские сирены.

— Ну а теперь нам, пожалуй, пора! — удовлетворенно проговорил «Воландин», глядя на продолжающую бушевать человеческую стихию.

В то самое время, когда вышеперечисленные события следовали одно за другим, стрелки часов неуклонно продвигались к пятнадцати тридцати.

К сверкающему большими стеклами зданию Дворца культуры уже потянулись многочисленные члены той самой организации, где председательствовал Валерий Иванович Шумилов. Люди ручейками стекались к входу, вливаясь затем в раскрытую дверь.

Надо отметить, что по своим масштабам это было отнюдь не рядовое событие, а собрание одной из самых больших в городе организаций. Поэтому на подобных мероприятиях руководящий и главенствующий принцип демократического централизма требовал непременного присутствия представителей из более высоких структур.

Николай Фадеевич Кудеяров, будучи членом обкома, должен был появиться на собрании на правах почетного члена президиума. Но в связи с известными событиями заранее позвонил Орлову, сердечно извинился и дипломатически тонко пояснил, что серьезные обстоятельства требуют его обязательного присутствия на своем рабочем месте у пульта управления и что вместо себя он подошлет заместителя по кадрам.