Через три дня, 8 января, — еще один форум, на котором Аденауэр при поддержке Арнольда, Альберса и, конечно, Пфердменгеса блестяще все срежиссировал. На этот раз речь шла об официальном заседании исполкома, на котором должны были быть избраны представители от рейнландской организации ХДС в так называемый Зональный консультативный совет — орган, который британские власти решили создать с намерением превратить его в дальнейшем в некий зародыш зонального правительства (что, правда, не совсем удалось). Как всегда в таких случаях, было много споров и даже острых стычек по поводу списка кандидатов, однако в конечном счете там остались только Аденауэр, Пфердменгес, Арнольд и еще трое из числа гостей недавнего юбиляра. Шверинг оказался в числе «заместителей», то есть фактически мог рассчитывать только на то, чтобы подменять того или иного члена фракции в его отсутствие. Его звезда явно закатывалась. На том же заседании были избраны делегаты на общезональный съезд ХДС, который предполагалось провести в Херфорде 19–20 января. Было ясно, что делегация Рейнланда будет выдвигать Аденауэра на пост председателя ХДС всей британской Зоны.

Херфордский съезд стал еще одним триумфом Аденауэра, его умения быстро ориентироваться в новой обстановке и использовать неожиданно представляющиеся возможности. Мало кто из делегатов, съехавшихся из разных земель зоны: Шлезвиг-Гольштейна, Нижней Саксонии, Вестфалии, Рейнланда, — знал друг друга раньше. Это была аморфная масса, лишенная ориентиров и лидера. Наш герой тут же постарался заполнить этот вакуум — разумеется, своей собственной персоной. Когда делегаты, все как один мужчины и все в почти одинаковых строгих темных костюмах, утром перед первым заседанием начали заполнять зал заседания и рассаживаться но местам, никто не решился занять большое кресло, стоявшее во главе стола. Никто, кроме Аденауэра. Он, как, видимо, и большинство собравшихся, догадывался, что оно зарезервировано для того, кто их, собственно, пригласил, — бургомистра Херфорда Хольцапфеля, который, как предполагалось, и должен был открыть форум. Однако Аденауэра это не остановило. Бодрой походкой он прошел вдоль стола и спокойно уселся в председательское кресло. Выждав немного, встал, попросил прекратить разговоры и объявил: «Я родился 5 января 1876 года, так что среди вас, наверное, самый старый. Если никто не возражает, то по праву старшинства я принимаю на себя обязанности председателя».

Сказано это было легким, шутливым тоном, и многие действительно засмеялись. Смех был, правда, у некоторых довольно нервный — их явно поставили перед свершившимся фактом: Аденауэр фактически сам назначил себя их лидером, причем это было сделано так, что вроде и не подкопаешься. Обретенную позицию самоназначенец использовал на все сто. Прежде всего он разделался со своим главным соперником — Андреасом Гермесом. Аргументация была очень простая: Гермес представляет восточную зону, а значит, не имеет нрава участвовать в выборных органах британской зоны, в лучшем случае он может рассматриваться как гость съезда. Возмущенный Гермес покинул зал, к вящему удовлетворению председателя. Делегация Шлезвиг-Гольштейна, как оказалось, еще не определилась с утверждением мандатов избранных делегатов и сама предпочла для своих членов статус наблюдателей. Это лишило Шланге-Шенингена нрава бороться за пост председателя — на второй день работы он также покинул съезд. Хольцапфель согласился пойти к Аденауэру в заместители. Выборы в этих условиях стали чистой “формальностью. Единственная уступка, которую сделал Аденауэр, заключалась в том, что он не возражал, что к его титулу «председатель исполнительного комитета ХДС британской зоны» было добавлено прилагательное «временный».

Некоторые из тех, кто не был в восторге от избрания Аденауэра, придавали этой лексической тонкости принципиальное значение. Так, секретарь вестфальской организации ХДС Йозеф Каннегиссер считал, что таким образом была предотвращена «опасность фальстарта в сторону правой идеологии», но это мнение свидетельствовало только о его политической неискушенности: однажды получив власть, Аденауэр не собирался с ней расставаться и отнюдь не собирался также ревизовать свою «рендорфскую программу».

Оставался еще вопрос о руководстве рейнландской организации ХДС, где пост председателя формально все еще занимал Лео Шверинг. Новый союзник Аденауэра, Карл Арнольд, постарался оттянуть его решение до окончания херфордского съезда. Затем в дело вступил сам Аденауэр: пообещав место одного из двух заместителей председателя лидеру протестантского крыла Отто Шмидту, он добился поддержки своей кандидатуры на пост председателя со стороны влиятельной протестантской общины. Когда 5 февраля на форуме, собравшемся в пригороде Крефельда, состоялись выборы нового руководства ХДС Рейнланда, их результаты можно было предвидеть: председателем был избран, естественно, Аденауэр, заместителями — Шмидт и Хольщшфель. Шверинг демонстративно сложил с себя все партийные полномочия. На следующее утро в письме к Альберсу он горько заметил: «Вчера был черный день для трудящихся христиан, день победы реакции но всей линии».

Так Аденауэру удалось расчистить для себя поле деятельности, избавившись постепенно от всех политических соперников. К марту 1946 года из серьезных конкурентов оставался только Якоб Кайзер. Его фигура воплощала собой две установки, обе из которых не были лишены привлекательности для многих и в западных зонах: во-первых, центральные органы ХДС должны находиться в Берлине — чтобы подчеркнуть приверженность партии делу германского единства, во-вторых, программа партии должна отражать левые тенденции — чтобы соответствовать господствующему духу времени. Для победы над Кайзером Аденауэру надо было скомпрометировать обе эти установки. За это он и взялся.

Первый шаг был сделан на сессии исполкома ХДС британской зоны, которая состоялась 1 марта 1946 года в маленьком вестфальском городке Нехейм-Хюстен. Главной его достопримечательностью был монастырь, который и стал местом проведения форума. При его выборе то соображение, что религиозная аура заведения настроит участников на должный лад, не было, пожалуй, первостепенным. Большую роль играло другое: монахини могли обеспечить приличное питание, а в полуголодной обстановке того времени это был немаловажный фактор. Возможно, участники сессии оценили заботу организаторов. Во всяком случае, Аденауэр был более чем доволен их поведением и исходом форума. В своих мемуарах он охарактеризовал его как «одно из самых решающих мероприятий ХДС. Мы нанесли поражение тем группам, которые выступали за массированную социализацию, и тем самым предотвратили раскол партии».

Вероятно, эта оценка несколько преувеличена. Идеологическая битва еще далеко не была выиграна. Да, сессия одобрила основную идею аденауэровской программы — о «возвращении к корням западной христианской культуры», однако по вопросу о собственности мнения разделились. В конце концов была принята компромиссная формула, предложенная Альберсом. В ней говорилось о «социализации определенных отраслей экономики» как о «насущном вопросе», который, однако, не может быть решен в условиях оккупации, когда нация лишена возможности свободного выражения своего мнения. Другими словами, проблема удобно откладывалась в долгий ящик. С другой стороны, победой Аденауэра, как считал он сам, было внесение в Нехейм-Хюстенскую экономическую программу пункта 10, который гласил: «Владение собственностью представляет собой одну из необходимых гарантий существования демократического государства. Следует содействовать тому, чтобы те, кто честно трудится, имели возможность к приобретению собственности в соразмерных пределах».