Ее отец чувствовал то же самое, потому что, глядя на заснеженные укрепления, он сказал:

– Еще до моей кончины мы увидим, как придет в запустение храм в Макоре, потому что в Иерусалиме навечно воздвигнется храм Яхве.

Она спросила, не будет ли он сожалеть об исчезновении их маленького храма, на что он без промедления ответил:

– Так же как нам в телесном воплощении необходимо взбираться, чтобы достичь Иерусалима, так же надо подниматься и нашим душам к духовным вершинам Яхве. И мы уже начали этот подъем. – Но он умер до того, как смог привести свой народ к новому пониманию религии, символом которой был Иерусалим, а сменившим его священникам в Макоре не хватало его кругозора, и они лишь ревностно цеплялись за свои блага и прерогативы. И Керит маялась непреходящей тоской по Иерусалиму частично и потому, что унаследовала отцовские качества. Но если бы ее попросили изложить одну простую причину, по которой она мечтает о царском городе, она бы честно сказала:

– Потому что в этом городе Яхве объявит о себе.

Ее мечты резко противоречили желаниям мужа. Да, он может отправиться в Иерусалим – но лишь потому, что в этом городе надо вести строительство. Из-за любви к Керит он был готов помочь ей обрести предмет ее страстных желаний, но с трудом понимал эту увлеченность Яхве. Как человек из рода Ура, он знал, что землей Макора правит Баал. Он был готов и дальше строить здесь, в этих местах, откуда были родом все его предки. Все остальное, кроме его работы, было для него не важно, и, как хороший строитель, он ценил лишь плоды своих трудов, не очень интересуясь их предназначением. С таким же удовольствием, с каким он перестраивал маленький храм в Макоре, он возводил и новый лагерь для рабов, и эта последняя работа нравилась ему больше всего, поскольку продлевала жизнь рабов, что ему было нужно.

Так что Джабаал-строитель, не отвергающий Баала, и Керит, полная мистической преданности Яхве, пришли наконец к своему дому в конце улицы. В ходе долгой истории Макора в его стенах не раз повторялось такое противостояние, когда было необходимо сделать сознательный выбор между богами. Как и многие, кому приходилось принимать окончательное решение, каким богам они будут поклоняться и каким образом, они уходили от прямого разговора, надеясь, что время само разберется с этой проблемой и примет за них решение… Керит начала разговор, что вот, мол, когда прибудет генерал Амрам… но Удод не слушал ее, потому что он уже строил в воображении план. Он скатал кожаный свиток, собрал чертежные принадлежности и вернулся в лагерь рабов, где приказал группе своих людей сколотить стол, за которым они с моавитянином смогут работать все те решающие дни, что ждут их впереди.

Пергамент был выделан из кожи теленка, с которой удалили волосы, а потом размяли и выгладили. С помощью тростникового пера и чернил, сделанных из сажи, уксуса и оливкового масла, Удод набросал последние подробности системы водоснабжения. Мешаб обратил внимание, как он внимательно следил, чтобы диагональ шахты соответствовала направлению, которое определяли шесть флагов. И когда он спросил почему, Удод показал на план:

– Таким образом мы сможем проложить туннель.

Больше он ничего не сказал и принялся выдавливать в табличках мягкой глины чертежи разных работ, которые необходимо было сделать. Когда с ними было покончено, Мешаб положил их в печь для обжига, чтобы они приняли неизменную форму. Вечером перед прибытием генерала Амрама у них все было на руках: большой свиток пергамента, который генерал, объясняя их замысел, сможет показать в Иерусалиме, и набор прочных табличек для руководства работами в Макоре.

Следующим утром, едва ли не последнего дня месяца Зива, когда цветущие деревья превратили Галилею в единый звенящий сад, когда на фисташковых кустах распустились красные бутоны, а листья гранатов обрели нежно-зеленый цвет, генерал Амрам со спутниками верхами подъехали к Макору. Лошадей тут видели редко, и детишки помчались встречать гостей, пока правитель ждал их у ворот с глиняными кувшинами вина и сосудами с холодной водой. Солдаты из генеральского эскорта выливали их на себя и вытирались кусками ткани, которые принесли женщины из города. Среди них была и Керит, которая вызвалась прислуживать генералу.

Амрам был типичным военачальником еврейской империи – мускулистый и поджарый, с короткой бородкой и ежиком рыжих волос. У него были голубые глаза, морщины на лбу и небольшой шрам на левой щеке. Он был спокоен и внимателен, присматриваясь к жизни, которая кипела вокруг него. И он с незаурядной проницательностью мог оценивать ее. Он сразу же заметил, что Керит – красивая женщина в том возрасте, который он предпочитал. Живя в Макоре, она не очень счастлива, но хочет произвести на него впечатление достижениями своего мужа, и в таком случае он может неплохо провести время в этом провинциальном городе. Так что, когда Керит протянула ему ткань, он неторопливо принял ее и улыбнулся, блеснув из-под усов редкими зубами.

– Как ваше имя?

– Керит, – ответила она и торопливо добавила: – Жена Джабаала, который и выстроил эти укрепления.

– Выглядят они надежными.

Не успела Керит заверить его, что они таковы и есть, как вмешался правитель. Он объявил, что гостей приглашают в его резиденцию для приветственных речей, но после повторного приглашения генерал Амрам сказал:

– – Я приехал осмотреть новые стены и хотел бы этим заняться.

Он решительно покинул церемонию приветствия и двинулся к стенам, с удовольствием отметив, что Керит сопровождает его.

– Мы построили крепкие стены, – подобострастно успел заметить правитель, и Удод, державшийся в задних рядах, подумал: «Целый год я воевал с ним, чтобы получить разрешение строить их, а теперь, выясняется, это его стены». Правитель снисходительно добавил: – Их строил человек, которого мы зовем Удод, – и изобразил эту птицу, покивав. Спутники генерала засмеялись, но генерал заметил, что, когда они его так называют, жена строителя злится. Но он в самом деле выглядит глуповато.

В ходе своих инспекционных поездок генералу Амраму не раз приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, и он знал, как должен действовать в данном случае: сказать начальству ее мужа хвалебные слова о нем, убрать его куда-нибудь подальше, и тогда будет видно, что собирается делать его симпатичная женушка. Так он и поступил.

– Джабаал, – сказал он, – поскольку вы и строили стены, давайте поднимемся на гору в задней части города и посмотрим, насколько они хороши.

– Я захвачу вина, – вызвался правитель, но Амрам оборвал его.

– Мы пойдем одни! – рявкнул он и с такой решительностью двинулся вперед, что Удод на своих коротких ножках с трудом поспевал за ним.

Чтобы обойти город, потребовалось несколько больше часа. Отмечая по пути различные его точки, двое мужчин поднялись на середину горного склона, чтобы подробно осмотреть все укрепления.

– Эти земляные склоны ведут прямо к стенам, – заметил он. – Вы думали, чтобы как-то защитить их?

– Мы рассматривали две возможности. Можно замостить существующие склоны, но потребуется много камня. Или можно на два локтя снять землю вокруг стен, и откроется каменное покрытие склонов. Его еще в старину клали гиксосы, но оно в хорошем состоянии. Что бы предложил генерал?