По мнению С. Ньютона[502], фельдмаршал Клюге и генерал Модель немедленно определили масштаб вражеской операции, поэтому адекватно реагировали на развитие обстановки, так что перегруппировка значительной части сил 9-й полевой армии в полосу 2-й ТА происходила гораздо быстрее, чем это могло предположить советское командование, а заблаговременный перевод авиационных соединений с южного фаса Курского выступа обеспечил немцам необходимое усиление воздушной поддержки в районе Орла.

По нашему мнению, во-первых, это несколько преувеличенная оценка прозорливости германских военачальников. Командование ГА «Центр» и 9-й А ожидало наступления противника на фронте 2-й ТА задолго до начала операции «Цитадель» и заранее планировало варианты оборонительных действий. Клюге и Моделю требовалась только достоверная информация, свидетельствующая, что войска двух советских фронтов действительно перешли в наступление, а не проводят разведку боем или отвлекающие атаки. Данную информацию германскому командованию предоставила как собственная авиационная разведка, так и дальнейшее развертывание наступления противника после предпринятой им 11 июля разведки боем, причем на тех же направлениях, где и предполагалось нанесение его главных ударов. В связи с этим основной заслугой командования ГА «Центр» в оперативном отношении является своевременная постановка вопроса об отступлении с Орловского плацдарма, который положительно решили Гитлер и ГШ сухопутных войск, а генерал Модель осуществил это отступление, приняв ряд верных решений по поводу маневрирования силами и средствами по внутренним коммуникационным линиям. Однако в сложившихся условиях все эти решения были вполне естественны и не содержали в себе ничего нового.

Соответственно, во-вторых, немцам удалось избежать окружения и разгрома основных сил 9-й и 2-й танковой армий на Орловском плацдарме не столько благодаря оперативному искусству германского командования, но главным образом в связи с общим оперативно-тактическим и тактическим превосходством германских войск на корпусном и дивизионном уровне и ниже, при невысоком уровне боевого мастерства солдатского и офицерского состава Красной армии, а также по причине ряда ошибочных решений высшего советского командования.

Так, на Орловском и Орловско-Кромском направлениях командование Брянского и Центрального фронтов вело фронтальное наступление, нанося удары в одних и тех же местах. Причем ударная группа войск ЦФ наступала против основной группировки противника, успевшей закрепиться на хорошо подготовленных позициях, однако командование фронта не сосредоточило силы и средства для организации прорыва на заранее выбранных участках. Мощные танковые объединения, действовавшие в составе двух этих фронтов, – 2-я и 3-я гвардейская танковые армии, – использовались для самостоятельного прорыва сильных оборонительных рубежей. В период с 15 июля по 2 августа 2-я ТА привлекалась для прорыва неприятельских укрепленных позиций восемь раз, а 3-я гв. ТА – шесть раз, хотя, по оценке ГШ Красной армии, это не давало ожидаемого эффекта и только приводило к большим и неоправданным потерям, лишая войска обоих фронтов мощного средства для развития успеха в оперативной глубине вражеской обороны[503]. Кроме того, в ходе операций Брянского и Центрального фронтов было допущено частое и не оправданное обстановкой изменение направления ударов 3-й гв. ТА, которая с 19 июля по 4 августа шесть раз меняла направление удара и получала новые задачи, не выполнив прежних. Необходимость постоянно маневрировать в связи с частыми и резкими изменениями направлений ударов привела к тому, что танковая армия вынуждена была пройти свыше 500 км и, как правило, не имела достаточного времени для подготовки наступления на новом направлении[504].

По мнению маршала Ивана Якубовского[505], своеобразие обстановки в ходе Курской битвы, а также отсутствие боевого опыта применения танковой армии новой организации не могло не повлиять на характер боевых действий танковых армий и создало, естественно, определенные трудности. Разумеется, были недостатки и в использовании 3-й гв. ТА. Так, на результатах наступления 3-й гв. ТА сказались частые и резкие изменения ее задач, значительные перегруппировки на большие расстояния и другие обстоятельства. Причем частые и резкие изменения направлений наступления танковой армии, которые нельзя признать вполне обоснованными, ставили ее в трудные условия. Соединения и части не имели достаточно времени на организацию взаимодействия, управления, боевого обеспечения. Имелись упущения в подготовке войск и их материально-техническом снабжении. При прорыве обороны противника армия не имела достаточного артиллерийского усиления и авиационного обеспечения.

Соответственно, генерал Алексей Радзиевский указывает[506], что задача 3-й гв. ТА неоднократно менялась, поэтому, непрерывно совершая перегруппировки, она самостоятельно или во взаимодействии с общевойсковыми армиями последовательно прорывала оборону противника на целом ряде участков. При этом армия не располагала необходимым количеством артиллерии для надежного подавления подготовленной обороны, так что вся тяжесть борьбы ложилась на мотопехоту и танки. Отсюда, хотя армия сыграла важную роль в Орловской операции, получить свободу маневра она не смогла и за время операции потеряла 60,3 процента танков типа Т-34 и 72,9 процента танков Т-70. В то же время 2-я ТА в ходе Орловской операции потеряла более 300 танков, имея к концу операции в строю 36 машин, и понесла самые большие за всю войну безвозвратные потери в личном составе (по относительному уровню) – каждый третий от общего числа убитых и раненых.

В действительности общие потери бронетехники в указанных танковых армиях в 2–3 раза превышали их первоначальную численность – так, например, в 3-й гв. ТА в период с 19 июля по 12 августа 1943 года было отремонтировано 1093 танка[507].

С другой стороны, командование ЗапФ и 11-й гв. А с одобрения Верховного главнокомандующего еще на этапе планирования отказалось направить главный удар против глубокого тыла противника, стремясь наступать «веером» вдоль фронта его обороны. По-видимому, летом 1943 года у советских военачальников еще очень силен был страх перед фланговыми контрударами германских танковых соединений, грозящими последующим окружением. В связи с этим для успешного развития операции командованию ЗапФ в дальнейшем пришлось использовать 11-ю гв. А для наступления одновременно по двум расходящимся направлениям – Болховскому и Хотынецкому. С начала операции 11-я гв. А выполняла поставленную ей по плану задачу действовать совместно с 61-й А БрФ с целью окружения и ликвидации болховской группировки немцев, поэтому до 18 июля главный удар наносился на Болховском направлении. В то же время после глубокого прорыва обороны противника, когда наметился успех на Хотынецком направлении, где сначала наступала только одна, а затем две гвардейские стрелковые дивизии 16-го и 8-го гвардейских стрелковых корпусов, командование фронта и армии стало спешно усиливать это направление за счет основной ударной группировки с целью как можно быстрее блокировать железную дорогу Орел – Брянск. Первым с Болховского направления был перегруппирован 1-й тк, затем с правого фланга армии постепенно переброшены основные силы 16-го гв. ск. Кроме этого, 36-й гв. ск, действовавший на левом фланге ударной группировки армии на Болховском направлении, 18 июля был направлен из района Середичи в район Каменки с целью наступления на Гнездилово и далее в обход Хотынца с востока. 25-й тк, переданный в состав 11-й гв. А из резерва Ставки Верховного главнокомандования, 18 июля также был использован совместно с 36-м гв. ск на Гнездиловском направлении для удара на Хотынец. Таким образом, с 18 июля армия наносила главные удары на двух направлениях, однако ни на одном из них не смогла развить достигнутые вначале успехи, поскольку, стремясь наступать сразу на двух операционных направлениях, командующий армией вынужден был растянуть фронт армии более чем на 150 км и рассредоточить имеющиеся силы и средства. Только после 26 июля, с вводом 4-й ТА, главные усилия левого крыла ЗапФ вновь сосредоточились на одном Хотынецком направлении с целью перерезать железную и шоссейную дороги Орел – Брянск и выйти на фланги и тыл орловской группировки немцев. Одновременно частью сил (8-й гвардейский стрелковый и 5-й танковый корпуса) 11-я гв. А нанесла вспомогательный удар на Борилово, чтобы содействовать войскам 61-й А в завершении разгрома болховской группировки противника, тогда как 16-му стрелковому и 2-му кавалерийскому гвардейским корпусам была поставлена задача наступать в направлении на Карачев. Соответственно, с 18 до 26 июля германское командование получило время для организации обороны, причем в этот период ему удалось еще и упредить противника в маневре силами и средствами и развертывании резервов на угрожаемых участках.