Как она его любила! Джино должен испытать те же чувства. Просто должен!

Она нежно взяла сына на руки. Он был теплый и влажный и пах тальком и мылом.

– Роберто, – прошептала она. – Мама вернулась.

Ребенок быстро открыл глазки.

– Э-гей, – пропела она. – Сегодня очень важный день. Ты, мой замечательный малыш, сейчас увидишь своего дедушку. – Лаки крепко обняла его. – Ты будешь себя хорошо вести, правда?

Роберто открыл ротик, продемонстрировав все свои три зуба. У него было замечательное настроение.

Она еще крепче прижала его к себе.

– Пошли, маленький, – сказала она. – Пошли и давай произведем наилучшее впечатление.

Ленни показалось, что он получил удар под дых. Бац! Прямо в солнечное сплетение. Получай, сукин сын.

На какую-то долю секунды их с Иден глаза встретились. Она не кивнула и вообще ничем не показала, что они знакомы, только повернулась к соседу и попросила сигарету. Он знал, что она играла. То был знак безразличия. Так сказать, пожимание плечами. «Все остальные могут приходить от тебя в восторг, но, честно говоря, меня ты совершенно не трогаешь».

Сука с Кукольным личиком.

Выглядела она сногсшибательно.

Хотя все эти мысли молнией пронеслись в его мозгу, внешне он сохранял полное спокойствие. Ни словечка не перепутал. Продолжал делать то, что так хорошо умел делать, а тем временем эта стерва покуривала сигаретку, потягивала винцо и притворялась, что вообще его не знает.

Она подстегнула его. Прибавила ему сил. Он завелся, как шлюха при виде денег, и сделал гораздо больше, чем первоначально планировал. Он импровизировал, играл с публикой в кошки-мышки, задержался на сцене на десять минут больше положенного и заслужил восторженные овации.

Ленни Голден. Звезда. Если она не знала этого раньше, пусть узнает теперь. Он спрыгнул с эстрады с кружащейся от успеха головой, готовый начать все сначала.

– Ты былпросто великолепен! – воскликнула Джесс, сверкая глазами от радости.

Гром аплодисментов все не утихал. Он выходил на поклоны три или четыре раза, пока шум не заглушила тема вступления Витоса Феличидаде. Начиналась вторая часть шоу.

– Мать моя! – Джесс никак не могла успокоиться. – Ты им сегодня дал прикурить!

Все набились в его гримерную. Исаак и Ирена, Матт, Ротик со своими камерами и неотвязный репортер из «Роллинг стоунз».

А Ленни хотел остаться один. Все, в чем он сейчас нуждался, так это в нескольких минутах мира и покоя. Джесс угадала его настроение и выпроводила всех из комнаты, а он заперся, разделся и подставил тело под ледяные иголки холодного душа.

Иден здесь.

Возможно, она специально приехала. Вряд ли, конечно, но приятное предположение.

Он выключил душ, завернулся в полотенце и вернулся в гримерную.

Джесс сидела на диване, обхватив руками колени, на одном из которых балансировал бокал шампанского. Она подняла бокал, приветствуя его:

– Салют.

– Иден здесь, – сказал он. – Выясни, что за хрен такой с ней.

Витос Феличидаде не отрываясь смотрел прямо на нее. Она чувствовала его взгляд, но не подавала виду.

Поскольку все остальные дамочки торчали от восторга, она не станет растворяться в толпе. Ведь она – Олимпия Станислопулос. И может заполучить любого мужчину по своему выбору. Когда угодно. И где угодно.

К сожалению, после не слишком чистоплотного, но темпераментного Флэша Витос с его мягким животиком и меланхоличной улыбкой казался неудачной заменой. Но и он сойдет. Пока.

Сейчас он разливался соловьем о погубленной любви, страсти и звездных летних ночах. Честно говоря, Олимпия нашла комика, Ленни... или как его там, гораздо более привлекательным, чем Витос. Тот был сексуален той же сексуальностью, что и Флэш. Шпанистой сексуальностью. Этому выражению научил ее Флэш, и Олимпии понравилось новое словечко.

Шпанистый. При этом слове воображение рисовало образ человека, знающего кое-что о жизни. Витос же, казалось, жил в вакууме идеальных отношений. В постели он тоже не блистал. Мягкий животик оказался не единственной его проблемой.

Олимпия заерзала в кресле. Она сегодня нарядилась по первому разряду, а впереди еще полчаса тоскливых песен Витоса. У нее не было уверенности, что сможет досидеть до конца.

Ленни прошелся взад и вперед по комнате. Гримерная. Здесь легче, чем на сцене, но все равно приходится играть. Он уже наловчился отвечать на вопросы. Сейчас его атаковали два местных репортера и, конечно, неизменный парень из «Роллинг стоунз». Всех их интересовало одно и то же. Как он начинал? Где он родился? Когда он решил стать комиком?

Какого черта они не читают его биографические данные, аккуратно отпечатанные и размноженные Джесс?

Глупые вопросы. Утомительные вопросы. Еще пара месяцев – и он вообще завяжет с интервью. Что, конечно, сделает его еще более популярным. Вернулась Джесс. Он пошел к ней навстречу. По пятам за ним следовала Ротик, которая уже, по меньшей мере, тысячу раз его сфотографировала.

– Ну и что?

– Дурные новости.

– А именно?

– Ее компания – пара местных уголовников и их приятель из Лос-Анджелеса.

– Откуда ты знаешь?

– Сам метрдотель сказал мне. Мы с ним старые друзья, а он знает здесь всех и вся. Уж поверь мне, Ленни, эти ребята – акулы, а не мелкая рыбешка, так что держись от них подальше. Дошло?

Он кивнул.

Но они оба понимали, что ничего до него не дошло.

Иден пришла в восторг от того, как держался Витос Феличидаде. Элегантный, уверенный в себе, по всей вероятности, внимательный и чувственный любовник.

Секс с Сантино напоминал спаривание со слюнявым бабуином. Он понятия не имел, как доставить удовольствие женщине. Очень похоже, что он даже не знал, что женщина тоже может кончать. Все, что ему было нужно, – это снять напряжение самому, ну и порой, под настроение, немножко садизма.

– Ну и как тебе этот типчик из Испании? – поинтересовался он, словно прочитав ее мысли.

– А что? – осторожно спросила она.

– Куин и Райдер полагают, что он подойдет для нашего фильма.

Иден постаралась скрыть охватившие ее чувства. Она достаточно хорошо знала Сантино, чтобы понимать, что, прояви она хоть каплю энтузиазма, у Витоса Феличидаде не останется ни малейших шансов на роль.

– А с чего ты взял, что он умеет играть? – спросила она безразлично.

– С того же, с чего ты взяла, что ты сама умеешь.

Он заржал во весь голос, и на него тут же зашипела женщина за соседним столиком.