– Они могут дать денег на фильм, – предупредил он ее. – Веди себя с ними поприветливее.

Оба оказались на редкость мерзкими типами. Один – приземистый и коренастый, с волосами, буйно растущими повсюду: в носу, в ушах, на шее, на руках. От одного взгляда на него по телу Иден пробегала дрожь отвращения.

Другой – огромный, пузатый, с недобрыми маленькими глазками и зачесанными назад жирными волосами. Оба пришли без дам, из чего естественно следовало, что, едва взглянув на Пейж Вилер (в свои сорок с лишним лет чересчур старую, на их пресыщенный вкус) и подружку Куинна Лича (чересчур некрасивую, по их понятиям, воспитанным регулярным разглядыванием красоток в «Плейбое»), они сосредоточили все свое внимание на Иден.

Она отвечала односложно и смотрела холодно. Жить с мужчиной вроде Сантино Боннатти само по себе уже не подарок. Так с какой стати ей лезть из кожи вон перед парой горилл, которые еще только могут финансировать фильм?

Да Сантино и не нужно никаких инвесторов – у него и самого денег хватает.

Она не сводила глаз с Ленни, стоящего посреди сцены. Выглядел он просто великолепно. Впрочем, он всегда был красивым сукиным сыном. На счастье, она знала, что и сама смотрелась потрясающе в своем глубоко вырезанном соблазнительном платье. К тому же на ней рубиновое ожерелье и серьги – подарок Сантино. Волосы, расчесанные на прямой пробор, ласкали ей плечи – две белые шторы, обрамляющие точеное личико.

Когда Сантино объявил, что они едут на несколько дней в Лас-Вегас, Иден пришла в восторг. Ей безумно надоело торчать в доме на Блю Джей Уэй, фактически в положении пленницы. Она не могла дождаться, когда же начнутся съемки и она обретет свободу передвижений и вернется хоть к какому-то подобию нормальной жизни. Стоит работе закрутиться, и Сантино вынужден будет предоставить ее самой себе. Пойдут примерки, обсуждение сценария, возможно, репетиции. Некоторые режиссеры по нескольку недель занимаются с актерами, прежде чем приступить собственно к съемкам.

Естественно, Сантино не удосужился ее предупредить заранее. «Мы едем в Вегас», – объявил он, и уже через час они катили в машине с Зеко за рулем. Конечно, хорошо бы былоуспеть сходить к парикмахеру, привести в порядок ногти, кое-чего прикупить.

Но – нет. Сантино все делал по-своему. Иден уже научилась с ним не спорить.

По прибытии Сантино устроил ее в номер в «Сэндсотеле» под присмотром Зеко. Потом ушел и вернулся спустя час.

– Одевайся, – приказал он. – Мы идем на премьеру.

– Премьеру чего? – спросила Иден.

– Ну, этого... испанского певунчика Витоса или как его там. Держи, – он сунул ей в руку пачку купюр. – Ступай и купи себе что-нибудь такое, от чего у меня встанет. Возьми с собой Зеко.

Она и понятия не имела, что Ленни Голден делит премьеру с Витосом Феличидаде. Только подъехав к «Маджириано», она увидела огромные афиши.

Пейж перегнулась через стол и что-то прошептала. Иден не расслышала:

– Что?

– Знойный мужичок, а? – повторила Пейж. – Он мне напоминает сексуального Редфорда, к тому же чувственный, как Ньюмен.

Иден сообразила, что никто не знал об их трехлетней связи с Ленни Голденом. Непонятно почему, но это ей показалось обидным. Он даже не упомянул о ней в статье в «Пипл» – только бросил туманную фразу, что в Нью-Йорке встречался со многими манекенщицами.

А разве она – не часть его прошлого? И еще какая часть!

Иден приходила в бешенство от мысли, что он добился успеха первым. Ведь это ей следовало бы находиться в центре внимания. Ей, не ему, пристало красоваться на обложке журнала.

Пейж явно ждала от Иден какой-то реакции на свое замечание.

– Ничего, – выдавила она.

– Ничего?! – воскликнула Пейж. – Да он потрясный мужик, милочка. Когда я говорю о ком-то «знойный», можете не сомневаться – так оно и есть.

Иден нравилась Пейж Вилер, хотя они провели вместе не так уж много времени. Пару раз поужинали, раза три пообедали – все с разрешения Сантино. С Пейж быловесело. Она наслаждалась каждой минутой, и жизнь платила ей взаимностью. О! Интересно, как бы она отреагировала, если бы Иден поделилась с ней, какой Ленни Голден «знойный» на самом деле?

Была минута, когда она почувствовала, что соскучилась по нему.

Но только минута.

И только в постели.

Публике Ленни пришелся по вкусу. Эти люди обладали реальной властью. Они могли вознести до небес, могли и повергнуть в грязь.

Стоило ему выйти на сцену, как он понял, что они у него в руках. Ленни уловил их настроение – они хотели разделить с ним успех этого вечера.

С невозмутимым видом он выдал порцию циничных, язвительных шуток.

Они отреагировали моментально, отдавая должное всем мельчайшим нюансам его юмора.

Он говорил правду. Они катались со смеху.

Он облил грязью телевидение. Им понравилось.

Он перешел к семейным отношениям. Народ хохотал до слез.

Он попал в струю. Чувствуя себя хозяином положения, уверенно, с безупречным чувством ритма, Ленни вел свой концерт.

И тут он увидел ее.

– Ну чего ты, собственно, добиваешься, черт побери? кричал Джерри Майерсон.

Стивен и он стояли в противоположных углах гостиной нью-йоркского особняка Джерри, оба злые донельзя. Стивен – потому что он хотел, чтобы Джерри, наконец, заткнулся. А Джерри – потому что в молодости был тайно влюблен в Кэрри и теперь не мог спокойно смотреть на ее мучения.

Стивен нетерпеливо взмахнул рукой.

– Когда что-нибудь прояснится, я дам тебе знать.

– И когда же это случится? – саркастически поинтересовался Джерри.

– Думаешь, мне самому не терпится? – Стивен повернулся спиной к собеседнику и уставился из окна на хаос, вечно царящий на Пятьдесят четвертой улице. Водитель такси делал оскорбительные жесты в адрес шофера огромного грузовика, перегородившего движение. Скандал с минуты на минуту грозил перейти в драку.

– Самое для тебя лучшее – вновь приступить к работе, – без обиняков заявил Джерри. – Я уже говорил, что ты можешь прийти в мою фирму, когда захочешь.

Стивен обернулся.

– Я сам хочу того же. И сделаю, как только улажу этот вопрос.

– Хорошо. Тогда ты сможешь вернуть мне деньги, которые я тебе одолжил.

Стивен гневно сверкнул глазами.

– Ты так боишься за свои деньги, Джерри?

– Нет, дубина. Я боюсь за тебя, и мне очень не нравится твое настроение.

Спор продолжался еще некоторое время, но оба знали, что он ни к чему не приведет. Стивен все решил. И ничто его не могло остановить.