Один из псов, которому первому удалось пролезть внутрь, впился Руслану в лодыжку, мужчина выстрелил, ранив животное. Вторая собака взвилась в прыжке, метя ему в шею, но Руслан сумел увернуться. Он выстрелил, покончив с первым псом, и побежал к комнате, давя ногами змей. Подошвы туфель чувствовали упругие тела, они яростно дергались, когда он наступал на них, но ни одна не добралась до него.

Он открыл дверь и влетел в комнату. Вслед за ним успели влететь две мыши и проскользнуть змея. Злобно шипя, она приготовилась к нападению. Прицелившись, Руслан выстрелил. Черное тело затрепыхалось, и он раздавил голову твари каблуком. Мыши метались по комнате, что-то вереща на своем языке, но воинственность в их голосах явно поубавилась.

– Что, не такие смелые? Когда вас мало? – завопил Руслан. Он нажал на спусковой крючок, но в ответ услышал лишь сухой щелчок. Все. Патронов больше нет. И топор остался в комнате.

В дверь ударили.

– Руслан! – услышал он голос Жени и поднял голову. Она стояла на лестнице, у самой дверцы, ведущей на чердак.

– Если мы запремся там, у нас не будет никаких шансов, – сказал Руслан, переводя дыхание. Он вытащил из кармана гранату, последнее, что у них осталось из оружия.

В дверь снова грохнули, так, что Руслан покачнулся. Обе мыши, успокоившись, повисли на балке, разведя в стороны перепончатые крылья.

Руслан направился к лестнице, Женя уже поднялась наверх. Из чердачной дыры на него смотрело сосредоточенное лицо Кристины. Лоб девочки покрывали крупные капли пота.

– Все хорошо, малыш, – проскрипел Руслан, карабкаясь наверх.

Он взобрался на чердак, пытаясь отдышаться. Из многочисленных ран сочилась кровь, но он не обращал на это внимания. Его больше заботило то, как спасти дочь и женщин.

– Женя! – позвал он. Уставший, израненный, он не придал значения, что Кристи как-то уж слишком близко села к выходу, и когда он отвернулся, ища глазами супругу, она с необычайной ловкостью скользнула вниз. Руслан не успел оглянуться, как его дочь уже была внизу и засеменила к двери.

– КРИСТИ!!! – закричал он, срывая голосовые связки.

Девочка подняла голову.

– Папочка, все холошо, – сказала она серьезно. Лицо ее было напряжено, уголки глаз поблескивали от слез, но она была полна решимости. – Заклойте двель. Я вас люблю.

И, прежде чем Руслан успел что-то сделать, она не без усилий открыла выгибающуюся под ударами дверь, и закрыла ее за собой.

– Неееееееееееееееееееет!!! – застонал Руслан.

* * *

«Встава-а-ай…»

Какой мягкий голосок. Словно тебя кто-то ласково гладит по щеке, кто-то родной. Но вставать почему-то не хотелось. Он и глаза-то с трудом смог открыть…

«Вставай, дурак», – настаивал голос. В нем чувствовалось нетерпение, к которому примешивался страх.

Саша полностью открыл глаза. Небо угольным одеялом, казалось, висело прямо у него над изуродованным лицом, а звезды были так близко, что он мог пощупать их руками.

«Поднимайся!» – закричал в его мозгу голос, и парень, издав хриплый стон, перевернулся на бок. В висках стучало как от жуткого похмелья, все лицо болело, превратившись в сплошную рану. Оно и было раной – от носа остался только оголенный хрящ, скулы разбиты, осколки выбитых зубов прилипли к подбородку, часть их попала в глотку, и он долго откашливался, чтобы выплюнуть остатки. Волос на голове не осталось – они все сгорели, клейкой массой облепив чумазый череп. Он присел, боясь дотронуться до того, что раньше было его лицом.

«Надо идти, Саша, – услышал он тоскливый голос Тани. – Поспеши. Я умираю».

– Нет, – пискнул шепеляво Саша. Что за чушь? Его Пушишка никогда не умрет!

«Вставай и иди. Времени не осталось. Если ты будешь тут сидеть, я умру».

Глухо застонав, юноша поднялся на ноги. Его качало, голова кружилась, от напряжения открылась рана на плече, его бил озноб, но он стоял. Покачиваясь, как соломинка на ветру, сделал первый шаг.

– Мне плохо, Пушишка, – едва ворочая языком, проговорил он. – Я не продержусь долго.

«ИДИ».

– А если я умру?

Саша облизнул разорванные губы, но ответа не дождался. Где-то вдалеке завыла собака, и он учуял знакомый запах духов. Изувеченный рот разъехался в счастливой улыбке, как надрез. Конечно, он пойдет. Он пойдет, даже если сдохнет при этом.

* * *

Руслан скатился с лестницы, и бросился к двери. Кристи, словно догадываясь об этом, негромко сказала:

– Папа, не входи. И мама пусть тове не входит.

Руслан дернул на себя дверь, еще раз. Дверь не поддавалась. Он ошеломленно смотрел на ручку – дверь запиралась изнутри, то есть Кристи никак не могла сдерживать его. Тогда почему он не может открыть ее?!

– Кристи, открой! – закричал он.

Висящие в углу комнаты две мыши испуганно наблюдали за ним.

С лестницы буквально свалилась Женя, лицо искажено от ужаса.

– Зачем ты отпустил ее? – срываясь на крик, бросилась она к Руслану.

– Почему ты ее не спрятала?! – проорал в ответ он, тщетно дергая ручку. Попытки его становились все слабее и слабее, пока не прекратились вовсе, и он сел на пол, прямо на останки змеи, которые все еще вяло шевелились.

За дверью наступила тишина.

– Кристи? – осторожно спросила Женя.

Молчание.

Из чердака показалась Инга.

– Они хотели добраться именно до нее. Неужели вы не поняли? Но ваша дочь оказалась сильнее, – сказала она, спускаясь вниз.

– Кристи! – забарабанила кулаками по рассохшейся двери Женя. – Что ты сидишь, твой ребенок там один! – накинулась она на Руслана.

Неожиданно все возобновилось – вой, рычание, верещание… Только на этот раз куда громче и озлобленней. Женя зарыдала, в кровь сбивая руки, пытаясь вырваться из комнаты. Руслан вскочил и ударил в дверь плечом. Она хрустнула, но выдержала удар.

Дьявольские вопли возрастали, слышались какие-то удары, грохот, свист, хрипы, писк… Руслан снова бросился на дверь и наконец сломал ее. Он стоял, потирая плечо, округлившимися глазами глядя на происходящее. Женя тоже смотрела не отрываясь.

Кристи стояла посреди комнаты, слегка наклонив голову. Ее маленькие ладошки были сложены вместе, будто бы девочка молилась. А вокруг шла мясорубка. Перемешались все – собачьи, мышиные и змеиные тела, и этот кошмарный, невообразимый клубок пожирал самого себя, время от времени выплевывая в сторону очередной труп животного или пресмыкающегося. Все дрались друг против друга, каждый сам за себя, в ход шли зубы, когти и лапы, весь пол в комнате был залит кровью, и никто не собирался уступать друг другу. Собаки грызли змей, хватая их зубами и встряхивая, ломая позвонки, змеи, в свою очередь, смертоносными пружинами бросались на них, метя в самое чувствительное место – носы, мыши вцеплялись в псов, пытаясь добраться до глаз, кидались на змей, те зажимали их в стальные обручи, сдавливая и кроша хрупкие кости, и конца этому не было. В дом каждую секунду прибывали новые твари, которые тут же присоединялись к схватке, и вскоре внутри негде было яблоку упасть. Но ни одна собака или змея даже не притронулась к людям.