был с причудой, а тут еще на пороге смерти. Или, может быть, ты сомневаешься в подлинности?

- Ты легко можешь подделать его подчерк, прохиндей, - почти кипел Луд, - Но подпись монетного судьи ты не подделаешь, ее невозможно подделать.

Швеник сменил ухмыляющуюся гримасу на презрительную, смял завещание и швырнул в лицо Луду.

- Так проверяй, скучный ты зануда. Подпись монетного судьи внизу, зачарованная великоградским высшим церковником. Такое же завещание в их архивах.

- Да мне глубочайше…

- Тише, тише, Луд. Будь спокоен, смирись. Зачем переживать? Ты все равно проиграешь. Посмотри на моих ребят, это отборные воины. И это еще не все собрались

Отряд Швеника презренно смотрел на отряд Луда. И, надо сказать, надо было еще найти таких отборных преступников!

Глава 57. Отборные омерзения

Скользкий Грун в представлении не нуждался. Ему уж точно бы подошло звание «Хладнокровный». Человек, который может зарезать собственного брата за блестящую побрякушку. Человек, который может выпутаться из любой передряги и остаться не при делах. Человек, которого вряд ли можно назвать человеком, а, скорее, разумным телом без души.

Второй представитель Швеника, которого он уже называл, - дикий разбойник Гиро. Злобный оскал выглядывал из-за усов, которые напоминали подкову. Озлобленный взгляд его будто приговаривал каждого к драке и побоям, заявлял о жажде заварушки и кулачной потасовки.

Еще один человек великоградского зельевара был самым тихим и загадочным. Голова его была закутана в какие-то сиреневые ткани, которые были продолжением его одежды. Мрачный взгляд белесых глаз ядовито взирал на явь, а сами глаза были весьма неподвижны, как и он сам, впрочем. Такие люди всегда смотрят долго и не отводят взгляд первыми.

- Знакомьтесь, это – Аласиар, странник-колдун из далеких земель заманитов, - представил Швеник загадочного чужестранца, - Бедняге отрезали язык в детстве, у них так принято, когда родители решают вырастить сильного колдуна из ребенка. И он вырос! Да, Аласиар? – хлопнул по плечу соратника Швеник, - Любишь колдовать гадости, так?

Ответом заманита была утвердительная сладкая улыбка, обнажившая зубы колдуна – разноцветные камни, то ли зубы такие, то ли их замена.

- Еще двое задержались, - сказал Швеник, - И они вам тоже понравятся, настоящие красавчики. О, так ведь ты одного знаешь, Луд.

- Знаю? И кто же это? Джаруб?

- С тобой неинтересно, никакой интриги, Луд, - махнул рукой зельевар, - Да, это он. Куда еще было деваться этому недотепе? Отправился за мной покорять столицу Зеленолесья.

- Да что мы тратим время на этого плохого человека? – не вытерпел этой неприятной беседы Амитас, - Привел каких-то воров и убийц. Думаю, воевода Салимар просто пока не знает, кто разгуливает по его зданию. Пошлите отсюда.

- Куда это вы пошли? – не унимался Швеник, - Через несколько часов будет общий сбор. Там ты и расскажешь Салимару, кто разгуливает по его двору. Впрочем, убирайтесь.

Они разошлись, оставив на месте беседы неуловимый и невидимый туман вражды. Возвратившись в свои покои, Луд рухнул на свою кровать и ударил кулаком в стену.

- Не человек, а гадюка! – воскликнул он.

- Кровососущая гадюка, я бы сказал, - добавил Мирон, - Такое ощущение, что из меня выпили кровь, и только завтра мне станет лучше. А этот, скользкий уж? Я так и не вразумел, почему его здесь держат?

- Надо сказать, чтоб Салимар или кто-то из его людей связался с Обитальней Серебрицы. Там сообщат, что это узник тюрьмы на тысячу лет вперед.

- А ты что скажешь, Клясень? – спросил Луд у молчаливого пастуха, - Ты был спокоен, как озеро.

Клясень как всегда перед рассуждением сначала погрузился в безмолвное раздумье, теребя свою бороду.

- Из меня тоже словно выжгли душу, - наконец заговорил он, - Этот человек питается чужими неудачами и горестями. Он словно сорняк, который забирает влагу у цветов и душит их. Признаюсь, как действовать я не знаю. Но, думается мне, здесь таких не любят и не жалуют. Мы здесь и полдня не пробыли, нужно освоиться для начала.

- Быстрее бы уже сбор этот! – воскликнул Глитус, до этого грустно молчавший, - А лучше сразу посвящение! Пока какой-то бардак здесь, я думал все поопрятнее тут будет.

- Ты ненароком по злости не хотел в этого Швеника-веника кинуть своим взрыв-зельем каким-нибудь? – спросил Мирон, разложившись на своей заправленной кровати.

Глитус открыл рот, чтобы сказать, но тут же осекся. Было очевидно, что он метался, говорить или нет.

- Что ты будто онемел? – спросил Луд, - Темнишь опять. Говори, что натворил?

Все обернулись к Глитусу. Не хватало еще какой-нибудь непредвиденной неприятности в этот чертовски плохой день.

- Я… - зашевелил губами волшебник, - Я хотел… но потом передумал… потом опять захотел.

- Не тяни, что ты вытворил или наколдовал? – надавил на товарища Амитас, - Если бы швырнул свою очередную горе-склянку, мы бы заметили. Точно ничего не сделал?

- Точно-точно, я ничего не сделал, - бодро закивал Глитус, - Все, что хотел, я не сделал.

- А чего ты хотел? – спросил Луд.

- Хотел взорвать всю эту Обитальню, - заявил волшебник, - У меня иногда бывают мимолетные желания взорвать все вокруг, если кто-то меня злит. Да вы не переживайте, - он поймал обеспокоенные взгляды соратников, - Желание никогда не переходит в исполнение, я просто глубоко дышу и что-нибудь перебираю в руке, обычно свои волосы, поэтому у меня прическа тоже как какой-нибудь взрыв. Этому меня научили в Обитальне, после того как я однажды взорвал нужник.

- Теперь я с тобой буду осторожнее, - рассмеялся Амитас, - По нужде буду ходить только тогда, когда тебя рядом нет, а то взлечу вверх вместе с содержимым. Кстати, где здесь нужник? Недавний обед уже проталкивает вчерашний трактирский ужин.

- Кажется, я видел его в проходе через две двери в ту сторону, - указал Луд направление, - Надеюсь, тут нет разделения на нужники для новичков и старичков-крепышей.

Амитас удалился в поисках, а остальные решили просто отдохнуть и полежать. Каждый думал свою думу, поэтому никто ничего не говорил. Больше всех был погружен в раздумья Луд, до сих пор никак не осознавший, что Владыка Мерзослав ушел в навь.

Глава 58. Да смоются грехи наши

Человек, который подобрал его мальчишкой и вырастил как