Макс наскоро вытряхнул маску, протер снегом, заменил фильтры, напялил на голову и лишь тогда сделал вдох. Воняло так себе. В голове прояснилось, но руки еще дрожали.

– Что это было?..

– Ментальное воздействие, звуковая волна определенных частот, может, инфразвук? Не знаю… – признался Крушинин, сидящий рядом. Вот только Симка все скакала, как прежде, ее этот рев не задел. Одно слово, мутант. Максим поднялся на ноги, улица вдруг качнулась влево, но он устоял. Поискал свой АЕК, проверил патроны, осмотрелся по сторонам. Тигриса, конечно, не оказалось на изрешеченном авто. Да на это Максим и не рассчитывал. Зато понял, почему тварь сначала «представилась», а не напала сразу.

– Семен Михайлович, – тихо произнес Макс, косясь на решительную Симку с автоматом, наблюдающую за окрестностями с крыши легковушки, – заберите сестру в Полис. Она же ничего не сделала такого, это все я. Вы член Совета, вас послушают. Примите в ученики, она способная, хоть и задира. – Чуть помедлив, добавил:

– Всем не уйти, тварь не отпустит.

Крушинин посмотрел на Максима как-то странно, сочувствующе что ли, и кивнул:

– Хорошо, заберу.

– Запудрите ей мозги, вы это умеете. Отведите к отшельнику он хоть и шизанутый, но поможет, если что. А там и до станции недалеко.

– Рыжик, – позвал Максим. Симка спрыгнула с крыши и с важным видом бывалого сталкера подошла.

– Сейчас я пойду на разведку, а ты, – он шлепнул ее ладошкой по макушке, пресекая возражения, – останешься защищать брамина. Он же старенький, один не справится.

– Не справлюсь, – не слишком убедительно вздохнул Крушинин. Он лучше понимал, что задумал Белявский.

И начал проверять двери ближайших машин, стряхивая с них перчаткой снег.

– Без меня?! Макс… – голосок дрожал, она не хотела отпускать брата одного, – я же с тобой…

– Ты уже один раз пошла за мной, и что вышло? Нет уж, оставайся с Семеном Михайловичем. Я тебе его поручаю.

– А ты? Куда? Один? – засыпала ненужными вопросами сестра, заглядывая в глаза и прекрасно зная все ответы, чувствуя уже не страх, не одиночество – что-то окончательное, и ее затошнило хуже, чем Максима от инфразвука, будто она тоже услышала… Это как щелканье стали взводимого курка. Резко и быстро. Как выстрел. И после тишина.

– Останешься в укрытии, я – посмотреть. Ну, Семен Михайлович!

Брамин как-то пролез в окно легковушки, убедившись, что дверца если не заперта, то уж точно накрепко примерзла.

– Сима, иди сюда. Мы посидим и подождем.

– Я с тобой! – девочка потянулась за пистолетом Крушинина.

Брат без церемоний запихнул ее в окошко на пыльные сидения головой вперед. И легонько толкнул в лоб, когда попыталась вырваться обратно.

– Запомни, за мной не соваться, туман же, еще подстрелю на звук шагов.

Максим шел, спиной ощущая взгляд сестры, но не обернулся, может быть, все закончится сегодня и здесь, кто знает, но он сделал все, что мог. Белявский поправил на плече противогазную сумку с гранатами и вошел в туман. Это было первое «дело» на поверхности и, можно сказать, впервые увиденный туман. Особенно в мороз…

Из белой мглы на мгновение проявилась тень. Максим вскинул автомат и дал очередь, но пули только взрыхлили снег да выбили искры из бока сгоревшей легковушки. Цокот послышался слева, метрах в пяти. Он не видел, куда целиться, а палить, ориентируясь на звук да еще в противогазе, та еще задачка. Протяжный рык донесся слева, Максим, не раздумывая, выстрелил. С автоматом наготове подошел ближе, осматривая снег, – пусто, крови нет. Промазал.

Он будто плыл в тумане среди ржавых остовов машин, густой кисель вокруг не позволял что-то разглядеть ближе пары-тройки метров, скрадывая очертания предметов. Несмотря на холод, пот стекал по лицу, напряжение нарастало, ведь смерть где-то рядом, бродит, наблюдает. Еще он боялся… да, Белявский боялся – только идиот не станет бояться когтей и зубов. Но в большей степени он боялся за сестру, единственного – живого – члена семьи. И теперь, все зависит только от него.

Он остановился, оттянул резину противогаза, освобождая уши, задержал дыхание, прислушиваясь. Даже в полной темноте метротуннеля – сплошной бетонно-стальной кишке – можно ориентироваться на звук, куда там денешься? Здесь же Максим ощущал себя слепым вдвойне, он не мог ничего расслышать, белесое месиво витавшее в воздухе, скрадывало еще и звуки. Хотя звуки были, но доносились почти отовсюду.

Крак-крак-крак – перемежаясь со свистом крыльев, послышалось где-то со спины – над головой, ворона или еще какая-то летучая тварь.

Скрр-ри-ик. Скрр-ри-ик – покачиваясь, скрипела жестянка – кусок облезлого рекламного щита.

Тырц. Тырц. Тырц – от набегающего мороза потрескивал лед, недавно еще хлюпавший водой под ногами. Макс выдохнул. Уши заломило от холода, но это не будет иметь значения, если голову, на которой они растут, станет обгладывать зверь! Он сжал покрепче цевье автомата и двинулся дальше.

Зверь играет с ним, Белявский это понимал. Понимал и старался увести тигриса – как его назвал брамин – подальше от сестры. Что это даст? Хм. Это даст время, чтобы Симка и злосчастный брамин-учитель смогли убежать, когда над заиндевевшей улицей послышится крик. Чей? А тут двух мнений быть не может, да и тигрис, вряд ли умеет кричать.

С громким «донц!» крыша легковушки, стоявшей справа, сложилась вовнутрь, Максим развернувшись на звук выпустил очередь, длинная тень пронеслась рядом, хлестнув по лицу плеткой хвоста. Белявского сбило с ног, он откатился, прижался спиной к боку автобуса, выставив автомат перед собой. Сердце бешено колотилось в груди, отдавая глухими ударами в уши. Руки тряслись, ствол вилял из стороны в сторону, выискивая полосатую цель. Но тигрис не спешил показываться.

Стекло противогаза раскололось, покрылось паутиной трещин. Длинный острый кусок впился в щеку пониже левого глаза. Макс стянул маску и отбросил в сторону. Выдернул стекло из щеки и опасливо вдохнул, воздух пах… Чем? Пах морозом, снегом и неуловимым звериным духом, так пахли туннели, в которых Максим еще пацаном ловил крыс-переростков. Он вдохнул полной грудью и закашлялся: без примеси грибной гнили и туннельной сырости воздух шибал в нос не хуже самогонки!

А вокруг плыл все тот же туман. Или нет? Максим присмотрелся: очертания машин, застрявших на проезжей части двадцать лет назад, стали будто отчетливей. Скрак! Скр-рак! – сообщал оставшийся позади рекламный щит. Воздух двигался. Легкий порыв ветра мазнул по лицу. Три метра видимости уверенно становились шестью.

«Интересно, когда туман сдует, мутант нападет сразу?» – раздумывал Максим, прислушиваясь к свисту ветерка в проводах над головой и хрустящему под ногами ледяному крошеву. Идти вот так, запросто, без противогаза было непривычно. В печенку въелось, что на поверхности дышать нельзя, а он дышал, и пока ничего. Правда насколько долго продлится это «ничего», вопрос. Да, а ведь отшельник без ОЗК вообще в одних тряпках ходит и…