– Корабль! – Лейф уже догадывался, что из этого ничего не выйдет, но отступать было поздно. – Исправный и готовый к старту.

– И это всё? – хмыкнул кто-то. Раздались недружные смешки, впрочем, тут же оборвавшиеся.

– Ты не сможешь уйти далеко, мальчик, – сказал один из "зетов". – Ты в розыске по всему Юнивёрсу. Не сегодня, так завтра – тебя неизбежно найдут и арестуют. Если только ты не сбежишь в параллельную реальность, – он хохотнул.

Лейф побледнел. Простое совпадение? Или они что-то знают?..

– Если вы не желаете спасаться, ваше дело! Но я не собираюсь аннигилировать вместе с планетой. У вас минута. Корабль – или я сверну ей шею!

Немногочисленные ликтиане – сотрудники космодрома и "зеты" в ужасе зашептались. Люди тоже медлили – только их останавливал не страх за читтану, а более прагматичные опасения. Будучи гостями на чужой планете они не могли диктовать свои условия – те более, если на кону стояла жизнь аборигена, да ещё и женской особи. Лейф успел трижды вдохнуть и выдохнуть, прежде чем его пленница еле слышно заговорила. Еле слышно – ибо громче не могла.

– Разожми руки, человек, – хрипло прошептала она. – Я сама поговорю с ними.

Лейф чуть-чуть ослабил хватку – ровно настолько, чтобы пленница могла говорить.

– Только без глупостей, – предупредил он. – Я не шучу.

Пленница приподняла голову и произнесла несколько коротких, лаконичных фраз. Она обращалась только к своим соплеменникам, потому что заговорила на родном языке. Лейф не понял ни слова, "зеты" – тоже, судя по их недоуменно вытянувшимся лицам.

Зато ликтиане прекрасно всё поняли. Трое, торопливо козырнув, сорвались с места и в спешке унеслись; один шагнул к людям и, бурно жестикулируя, принялся что-то с жаром объяснять; остальные замерли молчаливыми истуканами, безотрывно глядя на Лейфа. Однако теперь в их взгляде были не страх, ненависть и бессильная ярость, а совсем другие эмоции: благоговейный трепет со странной примесью слепой, безотчётной обречённости.

– Что происходит? – нетерпеливо воскликнул Лейф, обращаясь к своей пленнице. – Что ты им сказала?

Ликтианка подняла на него фасетчатые глаза.

– Правду.

– Какую ещё правду?!

– Ту же самую: планета разрушается. Надо бежать. Только нам бежать некуда: у нашей расы нет планет-колоний. А если бы таковые и имелись, нам до них не добраться. Наши космолёты несовершенны, наши технологии далеки от идеала. Наши помыслы и устремления всегда были направлены вглубь, а не вверх.

Лейф не знал, что на это ответить. Он промолчал – но сердце его заколотилось ещё быстрее.

– Твое появление было предначертано незримыми силами, человек. Ты ступил на землю Ликтиса, ты – здесь, и небо пришло в движение, а значит, пророчество расконсервировано, и конец мира близок. Но ты прав, тебе погибать нет надобности... Требуемый корабль будет через пять минут.

"Лючия" вынырнула из нуль-перехода с огромной погрешностью: изнанка пространства съела почти сутки. Алан долго и обстоятельно ругался, изощрённо костеря бездушную технику, в то время как До-фа-соль хранил невозмутимое молчание.

Фелис поёрзала в кресле, чувствуя себя максимально неуютно. Интересно, как эти двое сумели не просто найти общий язык, а стать друзьями? Достаточно было беглого взгляда, чтобы заметить, что минор по характеру является полной противоположностью язвительному, циничному, грубоватому инспектору.

– На Птерос мы тоже прилетели с задержкой, – заметил минор с тщательно скрываемым беспокойством. – И на Кассио-семнадцать тоже.

Его озабоченный тон не остался незамеченным девушкой. А вот Алан по-своему истолковал ремарку напарника.

– Ты намекаешь, что я никудышный пилот? – уточнил он.

– Нет, с тобой-то как раз всё в порядке. Корень проблемы в другом: вибрации пространства становятся всё сильнее, звучание их всё тревожнее – и это беспокоит меня. – Выпрямившись в кресле, минор растопырил щупальца и на несколько мгновений замер в такой позе. – Боюсь, это связано с аннигиляцией. Пространство трещит по швам, как одеяло, которое тянут в разные стороны. Пространство теряет стабильность. Сколько ещё оно выдержит – одному Свету ведомо.

– "Эвиан" пришел на Альбедо с опозданием в двое суток, – вдруг вспомнила Фелис. – Из-за этого меня и не взяли на стажировку.

Ответом ей было хмурое, тягостное молчание. Осознав, что произнесла это вслух, она покраснела и боязливо вжалась в спасительное кресло.

– Надо как можно скорее всё это прекратить, – сказал Алан. – Пока мы сами, чего доброго, не аннигилировали, – пессимистично добавил он.

На этот раз им не препятствовали: канцелярия отдела "зет" позаботилась о том, чтобы у всех, включая Фелис, были надлежащим образом оформленные пропуска, и даже не забыли про бронь на посадочный талон на военный космодром в Эльзасе – ближайший к цели их пути.

И всё равно на расчёт траектории, посадку и дорогу до нужного им госпиталя ушло почти полдня.

Всю дорогу Алан не проронил ни слова. Фелис уже решила для себя, что вряд ли он снизойдёт до каких-либо объяснений, и подумывала, как бы завязать разговор с минором, как вдруг Алан заговорил сам.

– Альбина – ценный свидетель, – коротко сказал он. – И то обстоятельство, что она настаивала на встрече, лишнее тому подтверждение. Будете помогать с переводом.

– Я?! – ошарашенно воскликнула Фелис, не готовая к такому повороту. – А как же До-фа-соль?.. Я думала, что...

– Меньше думайте, – оборвал её Алан. – Это – не ваша прерогатива. Ваша задача в другом: следить за беседой. Улавливать нюансы. Я немного знаю альбинский, но в их языке многое зависит от интонации и ударений.

– Хорошо. Но почему До-фа-соль...

– Потому что миноры и альбины не очень-то ладят между собой. Так исторически сложилось, – он хмыкнул. – А нам важно исключить субъективные факторы, способные повлиять на результат. Мой напарник – блестящий лингвист, но при нём альбина может вольно или невольно утаить часть информации, имеющей важное значение. Понимаете теперь?

Фелис кивнула. Подумав, заметила:

– Мне, должно быть, следует подписать документ о неразглашении или что-то в этом роде? Я же не сотрудник вашего ведомства, а сведения, которые я узнаю по ходу беседы, наверняка сверхсекретные...

Впервые за всё время мужчина улыбнулся – не зло и ехидно, а весело, и она заметила, как в серых глазах мелькнуло странное, несвойственное им выражение.

– Успеется, – сказал Алан. – Мы – не прожжённые бюрократы, как биржевики, что вас на стажировку не взяли. Да и сейчас нам не до бумагомарания. Вы ведь и сами, я надеюсь, понимаете, что не стоит болтать об услышанном на каждом углу. К тому же вряд ли у вас будет такая возможность.