Здорово было бы поговорить с Коломбой, если бы не его откровения в палатке… Данте позвонил дежурному консьержу «Имперо» и попросил связать его с начальником службы безопасности отеля.

7

– Как ты могла так долго ничего не замечать? – спросила Барт.

Коломба фыркнула. Она быстро пожалела, что предложила проводить подругу до гостиницы, потому что Данте не сходил у Бартоне с языка.

– Я полжизни проработала бок о бок с мужчинами, – ответила она. – Скрытое наблюдение, ночные дежурства… Если они ко мне подкатывали, я их просто отшивала.

– Но Данте к тебе не подкатывал.

– А надо было. Я бы посоветовала ему принять холодный душ, и на этом все бы закончилось.

– А я бы живо запрыгнула к нему в постель.

Коломба развернулась и уставилась на Барт:

– Сколько ты выпила?

– Два пива. Но Данте – классный парень, умный, приятный… А я одинока.

Не зная, что и думать, Коломба покачала головой, – возможно, подруга ее просто разыгрывала.

– Вы больше это не обсуждали? – спросила та.

– Нет. Но боюсь, рано или поздно придется. А пока я держусь от него подальше.

Прогулявшись по полным истории улицам прекрасного, ярко освещенного города, они добрались до отеля «Романо».

– Разве не странно, что, когда Данте исчезает, ты его разыскиваешь, а когда он рядом, сама исчезаешь? – спросила Барт, забирая со стойки регистрации свой ключ.

– Это разные вещи.

Барт обняла ее:

– Ошибаешься, солнышко. Приезжай поскорее ко мне в гости, ладно?

Вернувшись домой на арендованной в каршеринговой службе машине, Коломба рухнула в кресло в гостиной. Когда-то оно было ее любимым, но теперь, как и вся квартира, казалось неудобным и чужим. Пахло сыростью, пылью, три кактуса на балконе засохли и почернели. К тому же из окна доносился шум дороги и запах Тибра, а она успела отвыкнуть от городской жизни.

Коломба представила, что просидит здесь долгие годы, покрываясь пылью, как стопка старых книг на полу у кресла. Эти книги она когда-то покупала на развале напротив театра «Адриано». Сверху лежала «Радуга земного тяготения»[40], которую Коломба отложила уже через несколько страниц: дочитывать бредни о ракетах у нее не было никакого желания. Возможно, Данте с его паранойей роман бы понравился.

«Хватит думать о Данте», – приказала себе Коломба и рассеянно порылась в книгах, отыскивая что-нибудь поинтереснее.

В этот момент в дверь позвонил Д’Аморе.

8

Одетый в антрацитовый костюм и белую рубашку Д’Аморе утратил всю свою насмешливость и превратился в обыкновенного военного в штатском.

«Который только что похоронил своих людей», – подумала Коломба.

– Я не помешаю? – спросил он. – Мне сказали, ты вернулась домой, и я захотел тебя проведать.

Коломба кивком пригласила его войти.

– Вы все еще за мной следите?

– Я поставил охрану у твоего подъезда. Только на первое время.

Пожав плечами, Коломба скинула с себя ботинки и снова опустилась в кресло.

– Выпить у меня нечего, кроме орехового ликера, который мне подарили сослуживцы после выписки.

– Я пил его в юности.

– Тогда угощайся. Может, снова почувствуешь себя молодым. Он под мойкой, рядом с чистящим средством.

Д’Аморе снял пиджак и пошел на кухню. Провожая его взглядом, Коломба подумала, что костюм ему к лицу. Она задавалась вопросом, искренне ли он горюет по погибшим, или это такая же маска, как его напускное легкомыслие… Да и существует ли настоящий, искренний Д’Аморе?

Вернувшись с бутылкой в форме ореха, он налил на два пальца ликера в цветные пластиковые рюмки, отпил из одной из них, а другую протянул Коломбе.

– Таким я его и помнил – одновременно слишком сладким и слишком горьким. – Д’Аморе сел в кресло напротив. – Мне сказали, что на похоронах на тебя набросился Сантини.

– Он был пьян. К тому же он прав. Я должна была оставить Эспозито в покое. – У Коломбы сжалось горло, и она сделала глоток из своей рюмки.

– У тебя были основания, чтобы привлечь его к расследованию.

Она чуть заметно кивнула:

– Я ему доверяла. Но относилась к нему погано. Наверняка он так и погиб с ненавистью ко мне.

– Все через это проходят, Коломба. Когда достигаешь дна, тебе становится все равно.

– Такова твоя жизненная философия?

Он на секунду поднял покрасневшие глаза:

– А что, у тебя есть получше?

– Пока нет. Ты с кем-то из них дружил?

Д’Аморе подлил себе ликера.

– Нет. Но это я послал их на смерть. – Он потеребил подвеску на запястье. – Я не должен был отдавать распоряжения в поле, ведь я больше не оперативник.

– Но ты был им.

– В этом мы с тобой похожи. Ты уже думала, чем займешься теперь, когда Бонаккорсо мертв?

Коломба покачала головой.

– Пустишься по следу короля монет?

Она взглянула на него:

– Визитов вежливости твоя работа не предусматривает?

Д’Аморе устало улыбнулся:

– Клянусь, меня никто к тебе не присылал. Могу я поволноваться за коллегу?

– Если тебя не волнуют все, кто погиб понапрасну…

Д’Аморе стиснул в руках рюмку:

– Ты ко мне несправедлива.

– Что бы вы ни утверждали в своих официальных заявлениях, ты прекрасно знаешь, как было дело: кто-то хотел убить Лео и благодаря автоцистерне Мантони ему это удалось. Жаль, вам не интересно выяснить, кто за всем этим стоял. А может, вы уже знаете и предпочитаете водить с ним дружбу.

– Я не могу дружить с человеком, который убил моих людей, – сказал Д’Аморе. – И мы не препятствуем в расследовании обычной магистратуре.

– Без помощи спецслужб они ничего не найдут, и тебе это известно.

– Очень жаль, но я ничего не могу поделать.

Коломба протянула ему рюмку:

– Плесни мне еще.

Ее глаза приобрели оливково-зеленый оттенок. Д’Аморе подался к ней, и Коломба склонила голову ему на плечо, с удовольствием ощутив, как ухо щекочет его дыхание. Но уже через мгновение она выпрямилась:

– Нет.

Д’Аморе отстранился:

– Извини, я не хотел ставить тебя в неловкое положение…

– И не поставил. Но за утешительным сексом ты обратился не по адресу.