В силу обстоятельств своей неординарной жизни я девственники таковым, вне всякого сомнения, останусь, поэтому меня никак нельзя считатьавторитетом в вопросах спаривания. Однако отстранённость не мешает (скорее дажепомогает) мне смотреть на эту сторону жизни объективно, делать сравнения. Небез гордости замечу, что прелюдия к случке у нас, птиц, выглядит гораздокрасивее и благороднее, чем у людей. Мы не хватаем самок за выступающие частитела, не издаём вульгарных криков, не прибегаем к грубой силе, если намотказывают. Мы привлекаем подруг пением — в меру видовой принадлежности италанта. Мы нежны, уважительны. У нас, попугаев, считается недопустимымоставить оплодотворённую самку без заботы, а новорожденных птенцов безпропитания. И потом, мы никогда не врём своим избранницам, как это делаютдвуногие. Я читал Ронсара, Шекспира и Ариосто, воспевающих романтическуюлюбовь. После чего проникся глубоким недоверием к литературе. Что-то невстречал я галантных кавалеров, трепетных Ромео и рыцарственных Роландов. Вовсяком случае среди моряков.

О чём в это время думала Летиция, я могу толькодогадываться. Она всё время молчала, лишь один раз шепнула сама себе: «Он на свететакой один, это несомненно…»

Кто, кто, кто? — спросил я, потеребив её за рукав. Но ответане получил.

Наконец на лестнице появился Гарри. Его провожали аж тридевки, с которыми он щедро расплатился. Стараясь не хлопать крыльями, яперелетел на перила и слышал, как ирландец давал своим подружкам последниенаставления:

— …та получит сотню золотых. Слово Гарри Логана! Но тольконе вздумайте подсунуть мне чужого байстрюка. Своих деток я всегда отличу. Аесли кто из вас понесёт, да вытравит плод, вырежу на лбу крест, так и знайте!

— За сто пистолей я хоть каймана выношу, — сказала одна издевушек. Остальные, кажется, были того же мнения.

Тут Гарри заметил внизу пухлую пожилую даму, одетую во всёчёрное. По виду её можно было бы принять за почтенную матрону, но я видел, чтоименно она тут всем заправляет. Вышибалы, проститутки и даже клиенты слушалисьеё беспрекословно. То была хозяйка «Бутончика» мадам Роза.

— Эй, тётушка, надо поговорить! — крикнул сверху штурман.

Очевидно, они были старые знакомые. Содержательница борделяулыбнулась, обнажив гниловатые зубы, и поманила ирландца в угол, где у неёстояла конторка с денежным ящиком.

Я, разумеется, немедленно занял удобную позицию — на лампе,прямо над ними, позаботившись о том, чтоб не попасться на глаза Логану. Мояпитомица тоже произвела осторожный манёвр. Надвинув шляпу на глаза и стараясьдержаться в тени, переместилась вдоль стены и спряталась за шкафом. Никто необратил на её странное поведение внимания. Я давно заметил, что в публичномдоме вообще мало пялятся по сторонам. И посетители, и шлюхи слишком занятынемудрящей игрой, которая предшествует спариванию.

— Ну как тебе мои цыпочки, шалун? — спросила мадам Роза,потрепав Логана по веснушчатой щеке.

Он пожаловался:

— Страшны, как жабы.

— Ты не просил красавиц. Ты сказал: чтоб были посерёдкемежду месячными, когда бабе легче забрюхатеть. Таких я и выбрала. Не забудь,что ты обещал: если у какой-нибудь из них по твоей милости случится простой вработе…

— Заплачу, заплачу, — нетерпеливо оборвал штурман. — Тылучше скажи, обдумала моё предложение?

Мадам Роза пожевала губами.

— Ты хочешь купить у меня трёх чёрных девушек. Так?

— Да. Желательно помясистей.

— Не взять напрокат, а именно купить? — уточнила она.

— Да, да, чёрт бы тебя побрал! Есть товар или нет?

— Гарри Логан, ты хочешь стать моим конкурентом, — горькосказала почтенная дама. — После всего, что я для тебя сделала! Признавайся!

— Нет. Я увезу их из Фояля. Ты никогда их больше не увидишь.Клянусь. Сколько ты хочешь за трёх чёрных толстых баб?

Переговоры перешли в деловую стадию.

— Полные девушки пользуются хорошим спросом. Чем толще, темжеланней. Я продам их тебе по весу. Пять ливров за фунт живого мяса. И делайпотом с ними, что хочешь.

— Это сколько же выйдет?

Штурман выглядел озадаченным.

— Считай сам. Во мне сто пятьдесят фунтов. Значит, я быобошлась тебе в семьсот пятьдесят монет.

Она захихикала, а Гарри почесал затылок.

— Если на вес, беру тощих. Но тогда не по пять ливров, а потри.

Минут десять они торговались. Гарри требовал скидки застарую дружбу и оптовую покупку. В конечном итоге сошлись на полутора тысячах,поплевали на ладони и скрепили сделку рукопожатием.

Тут мадам Роза сказала:

— Добавь сотню и получишь в довесок одну белую. Всего засотню!

— Чего это ты так расщедрилась? — прищурился штурман. —Говори правду, старая мошенница. Меня всё равно не проведёшь.

— Я и не думала тебя обманывать. Есть у меня одна стерва, обкоторую я три плётки измочалила, а всё без толку. Злющая, как бешеная собака.Но если ты берёшь девок на вывоз, чтобы перепродать, какая тебе разница?

Он согласился:

— Это верно. Однако я хочу видеть, что покупаю.

Кажется, Логан затеял целый весенний сев, подумал я. Неужелион собирается взять в плавание гарем, чтоб уж наверняка заработать кредит уГоспода? Тут два вопроса. Во-первых, как на это посмотрит команда? Во-вторых,чего ради ирландцу авансировать Всевышнего сразу на столько душ?

Нечего и говорить, что второй вопрос занимал меня гораздобольше первого.

Охранники-мулаты привели четырёх девушек. Три чернокожиебыли тощие, забитые и испуганно жались друг к другу. Четвёртая, со спутаннымиволосами цвета пакли, в грязном дырявом платье, была с цепью на шее исвязанными руками. На скуле у неё красовался синяк, светлые глаза непримиримосверкали.

— Поганая старая крыса, — сказала она хозяйке вместоприветствия. — Чтоб у тебя нос провалился. Чтоб ты на собственных кишкахповесилась! Чтоб тебя обрюхатила шайка прокажённых! Чтоб в твоей утробезавелись черви! Чтоб у тебя из…

Мадам Роза подала знак, и скандалистке заткнули рот, ноиз-под кляпа продолжало доноситься невнятное рычание.

— Это бешеная Марта. Остальных зовут Бубу, Муму и Куку. Ониславные девочки. Ну что, берёшь?

Логан почесал подбородок.