– Как же нет, а это что? – Ирка тоже нагнулась и… черно-белый мир вдруг вновь полыхнул многоцветием красок, зато очертания окружающих предметов утратили свою необыкновенную ясность. А следы исчезли, будто их и не было. И первый, четкий, ведущий прочь от корпорации, и второй, пунктирный, который то ли и вправду был, то ли привиделся уставшей Ирке.

– Верно, нет, – согласилась Ирка. – Я на картах нашему беглецу еще одну, позднюю дорогу выкинула, вот теперь она мне всюду и мерещится. Я вообще не очень понимаю, чем я этот самый след воспринимаю. Не глазами, не ушами…

Вовкулака снисходительно поглядел на Ирку и усмехнулся:

– Молодая. Сама себя не знаешь. Нюхом ты его чуешь, сестренка, нюхом, чем же еще!

Ирка растерянно коснулась кончиком пальца своего носа – нюх-то тут при чем? И вдруг поняла. Неужели майор хочет сказать, что след, за которым она шла все время, неведомо как принимая и воспринимая его, – это запах? Но запахи же совсем не такие! Они не бывают такими плотными, почти осязаемыми, такими четкими и определенными, будто бы ты их видишь! Запах, гадость какая! Она что, с ума сошла, совершенно незнакомого сбежавшего дядьку нюхать? Распахся тут, понимаешь, на все здание! Приличные люди дезодорантом пользуются!

Все происходящее Ирке категорически не нравилось. Следовало признать, что здесь, в стенах иващенковской корпорации, с нею стало происходить нечто крайне странное. А в чем дело – в самой Ирке или в затеянном ими расследовании, – разбираться не хотелось. И денег шальных не хотелось тоже: ни раньше, ни сейчас. Хотелось немедленно отправиться домой, завалиться в кровать и продрыхнуть часов до десяти утра. В конце концов, надо же ей хоть изредка высыпаться, а то бабка со своим огородом и рынком совсем замучила за каникулы, вот и мерещится всякая чушь. Ей-богу, скорей бы школа началась, лишь бы от полевых работ избавиться.

– Народ, а может, хватит на сегодня, а? – преувеличенно бодрым тоном предложила Ирка. – Пошли по домам, поздно уже. – Она покосилась на часы и удивилась. Оказалось, что они и вправду проторчали в компании невесть сколько времени. День давным-давно перевалил за половину.

– Куда пошли, мы же еще ничего толком не узнали! – вскинулась Танька. – И неизвестно, попадем сюда завтра или нет!

Ирка была уверена, что очень даже известно – не попадут. Если только у нее получится, она тихо спустит на тормозах все расследование, с самого начала казавшееся глупым и безнадежным.

– Но мы же кое-что выяснили, ну пусть немножечко, но выяснили, а если мы еще чуть-чуть повыясняем… – Танька чуть не плакала. Похоже, она догадалась, что Ирка намеревается слинять, и понимала, что после целого дня, потраченного впустую, удержать подругу не удастся.

Выяснили они! Ну что они там выяснили! Компьютер Таньке рассказал, что беглый компаньон границы не пересекал! Это по своему паспорту, а по чужому? Что, Танька не понимает: если компаньон заранее готовился к бегству, так мог и фальшивые документы себе подготовить. Да все она понимает! Вот подруга перестала бормотать и тяжко вздохнула, смиряясь. Сумасшедшие тысячи долларов делали им ручкой, но как тут прикажешь быть? С розыском удравшего партнера лучше всего должен был справиться майор-оборотень – но и он на сей раз провалился. С поиском украденных через компьютер денег должны разбираться хакеры – но и они ничего не нашли. Так с чего их троица, пусть и наделенная особыми способностями, решила, что сможет переплюнуть профессионалов? Колдовство, конечно, сила, но надо же и соображение иметь. Ирка решительно кивнула, соглашаясь с собственными благоразумными мыслями.

– Все, уходим, – твердо объявила она. – Ничего больше мы не узнаем, у них рабочий день скоро закончится. С Владимиром Георгиевичем только попрощаемся, а то неприлично выйдет.

– Вот и я так же с этим делом: копался, копался и обломался. Какой-то хитрый финт мужик придумал, просто так и не разгадаешь, – задумчиво кивнул майор. – А ведь наверняка кто-то что-то видел, кто-то что-то знает… Но молчат! – Похоже, майору и жаль было, что ведьмы не сумели раскрыть тайну пропавшего компаньона, и радостно, что его не обошли в любимом деле. Если Ментовский Вовкулака не может, так и никто не сможет. – Пошли, я вас к кабинету Иващенко через двор проведу, короче выйдет.

Они снова миновали турникет и охранника – тот проводил посетителей измученным, безнадежным взглядом, явно прикидывая, каких еще проблем ожидать от невесть откуда взявшейся троицы. Но вместо того чтоб тащиться длинными коридорами к кабинету генерального директора, майор вывел ребят к неприметной дверце. Они оказались в ухоженном круглом дворике. Посреди тянулась решетка вольера. С десяток огромных, мохнатых, сомлевших от жары кавказских овчарок, бессильно свесив розовые тряпочки языков, валялись по вольеру. Неторопливо приподняли тяжелые лобастые головы, лениво поглядели на шагающую мимо компанию.

В спину Ирке подул легкий ветерок. И словно сдул охватившую собак лень. Кавказцы разом вскочили. От их благостного добродушия не осталось и следа. Разъяренные, бешено рычащие дьяволы всем немалым весом бросались на сетку вольера. Сетка дрожала и прогибалась. Танька испуганно ойкнула.

– Это они меня учуяли, – перекрикивая заполонивший все пространство яростный рык, проорал Ментовский Вовкулака. Улыбнулся, демонстрируя псам жутковатый оскал, и остановился у самой решетки, такой близкий к псам и такой недоступный.

Разъяренные кавказцы принялись биться о вольер с удвоенной силой.

– Давайте, давайте, – насмешливо подбодрил их майор. – Хоть лопните от злости, только все равно вы в клетке, а я на воле! У-у, морды кавказской национальности! – Он запрокинул голову и издал тихий, но явственный вой, в котором были издевка, презрение и вызов волка псам.

Собаки озверели окончательно, они уже не рычали, а хрипели.

Ирка схватила майора за руку:

– Что вы их дразните, стыдно! Вы ж все-таки человек!

Один пес перестал безуспешно прыгать на пружинящую сетку и коротко, хрипло залаял.

Ирка мгновенно и яростно развернулась к нему.

– С кем хочу, с тем и дружу! – и она демонстративно взяла майора под руку. – А у вас хвост не дорос, замечания мне делать!

И тут же увидела, как огромный, только что бешено ярившийся пес испугался. Наклонил лобастую голову и вроде как присел в униженном реверансе, заправляя хвост между задними ногами.

– Что это он раскланялся? – спросил Богдан.

– Поза покорности, – отрезала все еще рассерженная Ирка. Каждый пес тут на нее лаять будет! Совсем соображение потеряли! – У собак так принято, если признаешь, что другой сильнее.

– А ты, похоже, знаешь, как у них принято? – с интересом глядя на подругу, спросила Танька. – И вообще по-собачьи понимаешь?

– Я? – Ирка недоуменно уставилась на Таньку, а потом медленно постучала согнутым пальцем себе по лбу. – Ты что, совсем? Я не могу понимать по-собачьи, потому что собаки не разговаривают!

И она через весь двор направилась к противоположной двери в здание. Похоже, утраченные иващенковские денежки сильно ударили Таньке в голову. Придумала тоже – взаимопонимание между Иркой и собаками! Да она псов-ярчуков, охотников за ведьмами, до сих пор без дрожи вспомнить не может, а уж людоеды-песиголовцы чего стоят! Нет, для Ирки хуже собаки зверя нет!