более сильному вампиру и живёшь на его территории, либо вы с ним враги, третьего не дано. Катя не раз видела, как нежно любящие друг друга пары, став вампирами, начинали люто ненавидеть друг друга и бороться за главенство. Этот инстинкт заглушает любые чувства. Может быть, поэтому вампиров не так много, рвут друг дружку во внутренних разборках. Обособленно от всего этого стояли урождённые, естественные, так сказать, вампиры. Но силы урождённого и обращённого несоизмеримы. Конфликтовать урождённому с обращённым за территорию — это всё равно, что взрослый дядька будет драться с ребёнком за песочницу. Будет очень некрасиво и стыдно за заранее предугаданную победу. Да и не подходит всё это, Пётр гоблин, он не способен обратиться.

— Петь, прости, ты не обидишься, если я сразу не скажу «да»? — краснея, словно школьница, спросила Катя. — Я не могу так сразу, мне нужно пару дней подумать.

«Да и с куратором от ордена чистоты надо будет выйти на контакт и поставить в известность», — подумала Катя, находясь в светлых землях на птичьих правах. — «А то не известно, как они отреагируют на изменение моего статуса. Всё же, как не крути, а я здесь иностранка».

— Ка-ть те-бе сто лет, я то-же у-же не ма-ль-чик. Ду-ма-ешь я бу-ду оби-жа-ть-ся на та-кую че-пу-ху? Я бы ос-та-лся с то-бой да-же ес-ли бы ты от-ка-за-ла.

— Невежливо напоминать девушке о её возрасте, — улыбнулась вампирша.

Накормив Катю и отправив её в управу на работу, Пётр наблюдал за ней в окно. Вампирша уходила из его дома очень рассеянной и задумчивой. Настолько, что сначала забыла надеть свою солнцезащитную маску, а потом стукнулась лбом в стену. Костюмчик у неё, конечно, тот ещё, пока она в таком, ни один мужик спокойно мимо не пройдёт. Пётр узнавал, где она смогла найти в Зул-Таре такой разврат. Катя сказала, что это подарок какого-то «куратора». В обычной одежде она умрёт под солнцем, а в этом может спокойно разгуливать средь бела дня. В ордене работают не садисты, и они понимают, что вампиру, желающему интегрироваться в человеческое общество, рано или поздно понадобится выйти средь бела дня на улицу. Но свобода передвижения должна быть ограниченна, а одежда должна предупреждать о том, что носящий ее — необычный человек. Носить на одежде табличку «я вампир» — не выход, сначала это приведёт к панике, потом к охоте на вампира. Задачу куратор решил творчески: подобрал максимально сексуальный и извращённый наряд, но при этом отвечающий заданным потребностям. Каждый сантиметр Катиного тела был надёжно укрыт от солнца.

Не успел Пётр проводить Катю, как с третьего этажа послышался женский визг, перебудивший пол гарнизона и собравший оставшуюся половину гарнизона у его двери. Пётр пулей взлетел обратно и разогнал заглядывающих в дверной проём любопытных вояк. Возле плиты стояла обнажённая ночная эльфийка с задумчивым видом дующая на пальцы. Видимо, Умка проснулась и начала искать, что бы поесть, и первое, что попалось ей под руку — это раскалённая сковорода с жареным мясом. Пётр решил приготовить еды с запасом, им с Умкой сегодня ещё на смену идти.

— Умо-чка ну не-ль-зя же та-к, — проворчал гоблин, осматривая ожог.

— Она меня укусила, — пожаловалась Умка на плитку.

— Не у-ку-си-ла а о-бож-гла.

Гоблин усадил эльфийку за стол, налил ей чаю и дал сладкую булочку из кукурузной муки. Эльфийка должна быть в обязательном порядке выспавшейся и хорошо накормленной, иначе она будет плохо «видеть». Несмотря на то, что она слепая, Пётр и Катя давно сообразили, что эльфийка видит на каком-то ином уровне. Причём видит неплохо, только, чтобы видеть лучше и дальше, она должна быть сыта. После облавы на менталиста, Катя наотрез отказалась снова брать под свою опеку Умку, сославшись на то, что уже дважды её потеряла. Она просто не может быть постоянно рядом с ней, а без постоянного надзора Умка умудрялась влипать в неприятности. Так Умка переселилась к Петру, тот тоже не мог быть с ней постоянно, но нашёл выход, Умка была принята третьим чистильщиком в их бригаду. Именно третьим, так как у Петра до сих пор из документов была только справка о том, что он является питомцем, принадлежащим Умке. Эльфийка сразу же показала свою полезность, она определяла зомби и гоблинов задолго до того, как те обнаружат их, а также, в случае последних, их численность и вооружение. Петру со своим слухом и обонянием до такого было далеко.

Но были в сожительстве с Умкой и проблемы, да, она чудесным образом научилась говорить, но в голове всё равно оставалась на уровне девочки лет семи. И это в лучшем случае — без напряга извилин Умка тупела ещё сильнее, так что походы в городскую пустошь были для неё полезны. А также были проблемы чисто бытовые:

— Ум-ка, ся-дь на к-ро-ва-ть и под-ни-ми но-ги, — попросил Пётр, когда Умка закончила с булочкой.

— Сталин будет делать мне приятное?

— Ты хо-че-шь опя-ть? — Пётр смутился.

Смущала его в первую очередь не тема вопроса. К любвеобильности эльфийки он привык. А вот манера обращения его всегда выбивала из колеи.

— Не сей-час. Да-й я на те-бя тру-сы оде-ну.

— Умка не хочет трусы, Умка хочет приятное.

В этом вся Умка, если её не заставлять, то в жизни её интересует только четыре вещи: есть, спать, «делать приятное» и играть. Под «приятным» она понимает занятие любовью. Откровенно говоря, Пётр сомневаемся, что эльфийка вообще понимает, чем она занимается, уж очень проста её картина мира. Для неё это как за руку поздороваться.

— Ум-ка на-м че-рез ча-с на с-ме-ну, — сказал Пётр, цепляясь когтями за стену, потому как Умка, тащившая его в постель, доминировала за счёт преимущества в весе.

«Тяжело быть лёгким», — думал Пётр, когда в недолгой борьбе с эльфийкой ему всё же удалось доказать своё превосходство и натянуть на неё трусы. Ей дай волю, она весь день по квартире нагишом ходить будет, не понимая, зачем вообще нужна одежда, когда тепло и вокруг одни белые и зелёные «ауры». С таким настроем Умка скоро будет в туалет ходить под военным конвоем в лице Петра, вооружённого игломётом, который её будет от пограничников охранять.

Накормив и одев Умку, Пётр огласил следующие мероприятия:

— Ум-ка сей-час я бу-ду при-ка-са-ть-ся к пре-дме-там а ты бу-де-шь на-зы-ва-ть их по Раф-ний-ски.

— Зачем?

— Та-к ты вы-учи-шь я-зык.

— Мы и так говорим.

— Мы го-во-рим по-рус-ски. В Зул-Та-ре, на нём го-во-рим то-ль-ко мы и Катя.

— Хорошо.

— П-ло-хо. Ес-ли ты по-те-ря-ешь-ся, ка-к объяс-ни-шь кто тво-и д-ру-зь-я, что-бы те-бя п-ро-во-ди-ли сюда.

— Мне