Демидов обалдело переводит взгляд с меня на Анатолия и обратно. Он, разумеется, почти ничего не понял из нашего диалога и моих слов. Оно и понятно. В такие вещи сразу врубаться сложновато, мягко говоря.

— Петр Иванович, — обращаюсь я к нему, — сейчас мы вам, как я и обещал, все объясним. Но удобнее это будет сделать за столом. Время уже обеденное. Да и вам, по своему опыту знаю, по ходу разговора, не раз приложиться к стакану захочется. Вир, накрывай на стол.

Разговор получился долгий и сложный. Пришлось изложить Демидову основы хронофизики, рассказать о бесконечном множестве параллельных Миров-Фаз. Пришлось подробно рассказать о том, кто мы такие, чем занимаемся и как сюда попали. Труднее всего было объяснить Демидову, что сегодня утром он перешагнул невидимый рубеж, напрочь отсекающий его от прошлой жизни, и что возврат назад теперь невозможен. Как я и предвидел, к концу этого разговора третья бутылка расходуется почти до конца. Правда, к принесенному мной коньяку прикладывался не один Демидов, но ему мы наливали чаще и больше. По мере необходимости. Я посылаю Вира еще за одной бутылкой, а Демидов молчит и думает. Переваривает все услышанное.

Переваривает он долго. Но мы его не торопим. Все мы, кроме Анатолия и Вира, прошли через это: и я, и Лена, и Наташа. Трудно вот так, сразу, принять такие резкие и необратимые перемены. Про себя я отмечаю, что выдержка у танкиста железная, под стать броне его машин. Я, помнится, крыл Магистра матом так, что Время краснело. Впрочем, Демидову крыть некого. Ему еще крупно повезло, что он сразу наткнулся на меня. Точнее, я случайно оказался рядом с ним. При ином раскладе это могло кончиться психушкой, в лучшем случае. Судя по всему, Демидов приходит к такому же выводу. Сделав очередной глоток коньяка, он, глядя в окно, медленно произносит:

— Да. Крупно мне повезло. Пошел в магазин за продуктами и оказался в другом Мире. И что же мне теперь дальше делать? Стреляться? У вас, Андрей Николаевич, пистолета случайно нет?

— Случайно есть. Но это всегда успеется, я на вашем месте не стал бы торопиться. Нажать на спуск проще всего. Это вариант крайний. Есть два других.

— Это какие же?

— Первый. Попробовать адаптироваться в этом Мире. Думаю, что танкисты и здесь нужны, пока. Второй вариант — стать одним из нас. То есть я предлагаю идти дальше с нами. Ну, как Вир, к примеру.

— Да я же ни хрена не понял из того, что вы мне толковали о своих делах! Или почти ни хрена.

— Ну, это потому, что с первого раза это всегда звучит необычно, и сразу врубиться трудно. По себе знаю. Объясним, все подробно расскажем и даже покажем. Ну а если это вас не устроит, остается первый вариант.

Демидов морщится. Видимо, ему вспоминается орущая толпа и деньги с двуглавым орлом. Он качает головой.

— Этот вариант меня еще меньше устраивает.

— Значит, будете одним из нас. О варианте с пистолетом я забыл и вам советую то же сделать. Судя по вашей выдержке и вашим данным, вы нам подойдете. Как, Лена?

— Завтра я с Петром Ивановичем побеседую, и мы сделаем окончательные выводы. А сейчас ему не мешало бы отдохнуть. Слишком сильный стресс и слишком много впечатлений. Согласны, Петр Иванович?

Демидов кивает, а Лена улыбается и продолжает:

— Да и мне пора идти. У меня через сорок минут деловая встреча.

— С Герасимовым? — интересуюсь я.

— Да. Пойду переодеваться.

Через несколько минут она появляется в своей «рабочей одежде». При виде ее Демидов изумленно качает головой. А Лена дарит нам чарующую улыбку.

— Вернусь я, скорее всего, поздно. Ужинайте без меня.

Проводя Лену, мы допиваем коньяк, и я устраиваю Демидова на отдых. Он действительно начинает клевать носом. Сказывается солидная нервная перегрузка последних часов, да и немалая доза коньяка делает свое дело.

The time is out of joint; -

О cursed spite,

That ever

I was born to set it right![9]

W. Shakespeare

Лена заявляется лишь под утро. Она нисколько не помята и даже почти не пьяна. На мой вопрос: «Как дела?» она машет рукой:

— Все нормально. Правда, без особых успехов, — и, улыбнувшись, добавляет: — Ни с той, ни с другой стороны. Подробности потом, когда отдохну. Впрочем, подробности малоинтересные. Обычный кутеж. Но продолжение последует.

Я весь день работаю с Демидовым. Подробно рассказываю о Нуль-Фазе и его работе. Демидов узнает от меня и о ЧВП, и о Старом Волке с Корой. Он узнает, как я попал в ловушку и долго скитался из Фазы в Фазу. Как Лена отправилась на безнадежные поиски и все-таки нашла меня., Правда, ей в этом помогла Кора. Я рассказываю, как в нашу с Леной Фазу-тюрьму случайно попала Наташа, и чем все это кончилось.

Я подробно останавливаюсь на том, как нам удалось бежать из своего заключения. Так же подробно я разъясняю, какой работой мы сейчас заняты, какую цель преследуем, кочуя из Фазы в Фазу. Когда я делюсь с Демидовым добытой нами информацией, он надолго задумывается, потом решительно хлопает меня по плечу.

— Решено, Андрей Николаевич. Я иду с вами. Все равно, как я понял, прежняя жизнь потеряна для меня безвозвратно. Вот только Веру с Мишкой жалко до слез. Она сейчас места себе не находит. Пошел муж в магазин и не вернулся. Всех на уши уже поставила. Пропал мужик без вести. Как она это перенесет?

— Попереживает, без этого нельзя. Поплачет, погорюет. А потом уедет к родителям.

— Все-то вы знаете, — невесело усмехается Демидов. — Ишь, как уверенно говорит, словно наперед знает. Откуда это знать?

— Знаю наверняка. Я ведь тебе не все вчера сказал. У вас в Афганистане война идет?

— Второй год. А что?

— А то, что я, когда ходил вчера в твой подъезд, действительно зашел в твою квартиру. Там уже живут другие люди. Про тебя они сказали, что ты пятнадцать лет назад погиб в Афганистане. А Вера Павловна уехала к родителям. По моим прикидкам это должно было произойти через полгода, через год после твоего похода в магазин. Веру не осуждай. Она, конечно, помнит тебя, переживает и горюет. Но мертвым — мертвое, а живым — живое. У нее Мишка на руках. Его надо растить, воспитывать. А тебе, можно сказать, действительно повезло. Не попади ты в этот переход, погиб бы в Афгане. И погиб бы безвозвратно. А так живешь, дышишь, коньяк пьешь и закусываешь. Дело нашел себе, не хуже прежнего. Ты думаешь, нам с Леной легко далась такая перемена в жизни? Как не так! Все мы что-то утратили и утратили, как правило, что-то очень важное и дорогое. Но в итоге и приобрели немало. А самое главное, занимаемся серьезным и очень важным делом. Я помню, когда я только в Нуль-Фазу попал, Магистр мне сказал: «Для тебя, Андрэ, теперь все Миры свои. Если у соседа горит дом, ты же не пройдешь равнодушно мимо, когда имеешь возможность помочь».