Распрощавшись со своими спутниками, Элинор в сопровождении юного слуги повернула к замку.

Кругом было так тихо и безлюдно, что она засомневалась, есть ли кто-нибудь в доме. Кроме пары крестьян, работавших в поле, она никого больше не увидела. Въехав в пустынный двор, удивилась, что никто не вышел ей навстречу.

Слуга помог ей спешиться, озадаченно поглядывая на заброшенный дом.

— Странно, — сказала Элинор. — Подожди минуту.

Дверь оказалась запертой. Элинор застучала дверным молотком, прислушиваясь к гулкому эху, разносившемуся по каменным коридорам. Наконец послышались шаги.

Дверь слегка приоткрылась, и из нее выглянула, щуря подслеповатые глаза, старая домоправительница.

— Гилот! Это я, Элинор. Есть кто-нибудь в доме?

— Леди Элинор! — Старуха заулыбалась, и лицо ее сморщилось, как печеное яблоко. — Добро пожаловать домой! — Она обняла Элинор. — Я уж думала, вы нас забыли. Больно долго вас не было.

— По не зависящим от меня обстоятельствам. Но где отец и все остальные?

— Долго рассказывать. Я велю Хобу внести в дом ваши вещи. Это ваш парнишка?

— Нет, это слуга моих попутчиков.

Элинор поблагодарила юношу и, вручив ему серебряную монетку, отпустила.

Шаркая ногами, появился старый Хоб и подхватил ее сундучок.

— А конюхи где?

— Ушли, все ушли.

Встревоженная этим известием, Элинор последовала за слугой в главный зал. Везде лежал толстый слой пыли. У очага, который, видимо, давно не разжигали, дремала старая гончая. На полу и мебели белели пятна птичьего помета, на высоких стропилах гнездились голуби. Сквозь дыру в крыше проглядывало серое небо.

С упавшим сердцем Элинор поднялась вслед за Гилот по шаткой лестнице, стараясь не оступиться на подгнивших ступеньках.

Распахнув дверь в главную спальню, старая домоправительница поклонилась.

— К вам пришли, леди Матильда. — И тут же обратилась к Элинор: — Вы уж сами расскажите ей, что к чему.

Элинор с трудом узнала в изможденной женщине с мешками под глазами и желтоватой кожей свою мачеху.

Она из вежливости обняла Матильду, разразившуюся жалобными стенаниями:

— Элинор, слава Господу! Твой бедный отец при смерти. Да что там, мы все здесь умираем с голоду.

Элинор с трудом узнала отца, лежавшего под грудой одеял. В очаге не горел огонь, и было так холодно, что она плотнее закуталась в плащ.

— Отец болен? Что с ним? — Склонившись над постелью, она взяла иссохшую, покрытую старческими пятнами руку. — Отец, это Элинор.

Сэр Джеральд повернул голову и слабо улыбнулся. Кожа у него пожелтела, скулы заострились, ворот сорочки казался слишком просторным для его исхудавшей шеи.

— Элинор, неужели ты вернулась? А мне сказали, что ты уехала ко двору.

Сдерживая слезы, Элинор молча смотрела на отца. От гнева и обиды не осталось и следа. Неужели это ее отец, некогда веселый и неугомонный?

Позже, когда он снова забылся сном, Элинор вышла из комнаты, жестом поманив за собой Матильду.

Войдя в главный зал, Элинор увидела какого-то ребенка, жавшегося к жаровне с углями.

— Твой брат Мэтью, — устало сообщила Матильда. Хмуро покосившись на женщин, мальчик снова уставился на раскаленные угли.

— А где остальные?

— Он единственный, кто у нас остался, — всхлипнула Матильда, погладив ребенка по светлым волосам, и протянула руки к жаровне.

— Что с отцом?

— Упал с лестницы. Мы с трудом дотащили его до кровати. Поначалу он даже не мог говорить, но теперь ему полегче. Почти все слуги ушли. Нам нечем их кормить, не говоря уже об оплате. Крестьяне тоже разбрелись кто куда в поисках работы. Гай обещал прислать денег, но так и не прислал. Ты наша единственная надежда, Элинор.

Протянув ледяные руки к скудному пламени, Элинор перехватила хмурый взгляд сводного брата. Совсем не таким представляла она себе свое возвращение домой!

— Извини, Матильда, но у меня нет денег. Я сама рассчитывала на вашу помощь.

— А как же твоя служба при дворе? И твой богатый муж? — сварливым тоном осведомилась глубоко разочарованная Матильда.

— Лорд Гастингс погиб в Испании. Принц и принцесса Уэльские вернулись в Лондон, и я больше не служу при дворе.

— Что же нам делать? — простонала Матильда. — У нас нет ни еды, ни дров. Нам остается только умереть.

Элинор погладила ее по руке, ломая голову в поисках выхода. Денег, которые она привезла из Испании, хватит только на еду, и то на неделю.

— А как же заем, который вы получили от лорда Гастингса? — спросила она.

— Ничего не осталось. Мы рассчитывали, что ты поможешь нам, выйдя замуж за богача. Ребенок живет впроголодь, хотя я жертвую всем, чтобы прокормить его и мужа.

— Я достану еду на ближайшие дни, не беспокойся. На лице Матильды отразилось облегчение.

— Значит, у тебя есть деньги?

— Совсем немного. Их не надолго хватит.

Элинор спустилась вниз, не в силах постичь всю глубину разразившейся в их доме трагедии. Жалкий вид Мелтона напомнил ей об Авиле, и сердце пронзила боль.

Заметив горничную, Элинор обратилась к ней:

— Салли, сходи в деревню, купи молока, яиц, сыра, муки. Только не трать лишнего. Справишься?

Получив столь ответственное поручение, горничная просияла от гордости:

— Не сомневайтесь, миледи, уж я-то постараюсь.

— Спасибо, Салли. Где мои вещи?

— В вашей комнате, миледи, только ее еще не привели в порядок. Я прослежу за этим.

Улыбнувшись, Элинор направилась в свою спальню в задней части дома. В комнате было холодно и сыро, на постели виднелись пятна плесени, крыша протекала, и на дубовых панелях остались белесые пятна. В очаге Элинор увидела огрызок яблока, сливовые косточки и кусочек черствого хлеба. Видимо, комнатой пользовалась Матильда, поскольку здесь было теплее, чем в большой спальне, где лежал сэр Джеральд.

Присев на постель, Элинор уронила голову на руки и расплакалась. Прошло немало времени, прежде чем она поняла, что слезами горю не поможешь. Нужно обратиться к семье лорда Гастингса. Как его вдова, она имеет право на наследство. Наверняка этого хватит, чтобы расплатиться с долгами и немного оставить на жизнь. Элинор стала собираться в дорогу.

Путь к поместью Гастингса лежал через живописную местность, пестревшую весенними цветами. На живых изгородях распускались бутоны, в воздухе звенели птичьи голоса. Сопровождавшие ее Салли и Джек были в восторге. Однако Элинор не замечала красот природы. Только отчаяние могло заставить ее обратиться к родственникам покойного мужа, и у нее было такое чувство, словно она едет на собственную казнь.