‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— И девочка влюбилась в молодого прекрасного принца? — подсказала я, когда Вальд снова замолчал.

— Придумала себе красивую сказку, — Вальд покачал головой. — Когда тебе шестнадцать лет и ты плохо знаешь людей, так просто выдумать любовь и поверить в неё. Я был добр с ней. Как с младшей сестрёнкой. Она не знала никого кроме отца и меня, решила, что мы будем вместе.

— И Маркус узнал?

Лица Вальда закаменело страшной маской.

— Однажды вечером я нашёл её в собственной постели. Глупышка посчитала, что обратит на себя внимание как ко взрослой женщине, а отец быстрее даст разрешение на брак. Я имел неосторожность сказать, что Маркус никогда не позволит нам… Не знал, как мягко вразумить. А в тот раз, представив, что наставник сделает со мной, наговорил резкостей и выставил за дверь.

— И? — в ужасе прошептала я, предвидя страшное откровение.

— Она утопилась той же ночью, — Вальд отвернулся. — Вначале моя доброта пробудила в ней ненужные чувства, а потом я же убил её отказом.

Мы несколько минут сидели обнявшись. Я гладила Вальда по волосам, по лицу и плечам. Я видела, что он продолжает переживать ту ночь снова и снова. И мне стало ясно, почему он показывал себя с самой тёмной стороны. Не только из-за перевёртыша. Он хотел отпугнуть очередную девчонку, способную вообразить себе невесть что.

— Ты не можешь отвечать за чужие фантазии, — я заставила его посмотреть мне в глаза. — Пощадить чувства девочки, означало убедить, что её мечты не напрасны. Ты не виноват.

— Я должен был придумать что-то. Я старше и опытнее, — возразил Вальд. — Мог отпугнуть её, когда появился в доме. Быть более жёстким.

— Что сделал Маркус?

— Маркус потерял смысл жизни и обрёл новый. Отомстить мне. Он нашёл браслетик дочери в моей постели. И сделал неверные выводы.

— Представляю, что он подумал, — я прикрыла глаза, ощущая холод, пробежавший по спине.

Голос Вальда стал твёрже и увереннее. О мести, обезобразившей его, он рассказывал с отстранённым спокойствием.

— Обычно скорый на расправу Маркус затаился. А я не понял тогда, почему он не убил меня сразу. Мы вместе готовили ритуал. Он провёл меня через портал, чтобы проститься с девочкой. Есть способ удержать дух, пока он не стал частью Донного мира, — пояснил Вальд и тяжело выдохнул. — Я верил, что девочка простит меня и расскажет Маркусу правду. Никакого духа мы не нашли. Зато наставник привёл перевёртыша. Он заключил сделку с одним из самых развитых существ Донного мира. Не пожалел собственной жизни, чтобы отомстить, и перешёл на сторону врага. Мне пришлось применить все знания и навыки, чтобы вывернуться и запечатать его в зеркальной ловушке. Благодаря договору с некромантом перевёртыш достиг уровня развития человека. Они оба пытались поглотить и меня, принять облик, чтобы без труда существовать в нашем мире.

— И впустить остальных?

Я подумала, что Вальдрет или Маркус и тут не солгал. Он почти всё время говорил правду, чем и подкупил меня.

— Я рассказывал тебе, что чужаки из Донного мира меняются. Это их борьба за выживание. Осознание, получение тела, захват новых земель. Всё ради одной цели — обрести жизнь. Из комочка бесплотного духа превратиться в чувствующее существо. Но они переполнены яростью и одновременно безразличием. Они хотят быть похожими на нас, но уничтожают любое проявление человечности.

— Ты понял это, когда перевёртыш забрал у тебя лицо?

—  Часть перевёртыша всегда оставалась со мной. Я цеплялся за все человеческое в себе. За прошлое, чтобы не забыть, кем я был. Как команда корабль бросает якорь, чтобы поутру не обнаружить себя у незнакомого берега, так и я создал для себя якоря. Мамины розы очень помогли мне.

Вальд долго смотрел мне в глаза пока порывисто не прижал к себе, не зашептал, касаясь губ короткими поцелуями:

— Ты помогла, Лори… Не представляешь, как ты помогла мне…

Откровенный разговор и переживания истощили. Мы обнялись и тихо лежали, слыша только стук сердец друг друга. Время текло мимо нас, потерянных для всего мира.

— Так, — Вальд заворочался и строго свёл брови, поглядывая на свет за окном. — Пора приступать к службе. Некроманты не валяются в постели до полудня.

— Зануда!

Я с притворным недовольством выскользнула из кровати. Призывно выгнулась и полуобернулась, чтобы насладиться заинтересованным мужским взглядом, коснувшимся моего обнажённого тела. Новые и приятные чувства доставили не меньшее наслаждение, чем близость. Я ощущала себя желанной и притягательной для моего некроманта, радовалась каждому прикосновению или взгляду.

«Мой любимый…», — с восторгом подумала я, жалея, что пора возвращаться к обыденным проблемам.

Мы задолжали землям, и я бодро сообщила:

— У нас заказ на южной ферме. Накануне приходил крестьянин. Жаловался на бродячего.

— Собирайся! За завтраком расскажешь, как тебя занесло в мансарду.

Вздохнув, Вальд вернул лицу полагающуюся строгость. Я поняла, как сложно ему теперь быть требовательным к ученице, и улыбнулась.

«Не волнуйся, любимый. Я не стану злоупотреблять положением жены», — ответила я нежным взглядом.

И, продолжая улыбаться, проворчала:

— Узнаю сурового наставника. Узнаю и повинуюсь.

В ванной я думала о первой встрече с Вальдретом. Точнее с перевёртышем Маркусом. Имя принца принадлежало только одному человеку. Тому, которого я любила. Лицо заранее пылало от стыда. Я не знала, как докладывать Вальду о поцелуях с его злейшим врагом. Но я обещала себе больше никогда не врать и не действовать за спиной наставника.

«Мужа… За спиной мужа», — поправила я себя.

Лучше один раз пережить стыд, чем постоянно изворачиваться.

После мы впервые мы сидели за одним столом на кухне и пили горячий взвар с сырным пирогом. Лур порхала и выглядела очень довольной. Я верила, что она всё понимает и рада за нас с Вальдом. Наслаждался моментом и сам некромант.

— Как надоела эта тряпка, — он потёр щетину на подбородке. — Но пока придётся носить.