– Каких еще мрецов? Разве в Поясе Усопших есть живые существа? – вклинился Герфегест. В этих невеселых местах и без страшилок Торвента у него на душе скребли не то что кошки, а целые сергамены.

– Живых нет, – отрезал Торвент. – Не бойся, плавать наши родственники не умеют.

«Ах, так они еще и наши родственники…» – Герфегест в общем-то сообразил, к чему столь хладнокровно клонит Торвент, он же – та-лан отражение Зикры Конгетлара. Тема эта была Герфегесту настолько неприятна, что он поспешил вернуться к насущному.

– Так-то вот, гиазиры незадачливые убийцы. Боюсь, возвращаться в Ворчливую Рощу вам совсем не с руки. А с этого острова Птица вас подобрать не сможет, – напомнил Герфегест, окидывая свою прежнюю возлюбленную взглядом, в котором, пожалуй, можно было бы отыскать намек на утраченную нежность. – Интересно, что же вы намерены делать?

– Если бы мы знали ответ на этот вопрос, мы бы уже делали, – отрезала Киммерин, немногословная и прекрасная, как в прежние времена.

10

Разговоры не пошли Дваларе на пользу. Его бил озноб, а раны, которые так и не случилось перевязать в пылу разбирательств, по-прежнему кровоточили. Киммерин, которую «накрыли» побочные последствия обездвиживающего приема Торвента, тоже была не в лучшей форме. По лбу девушки струился липкий пот, ее руки дрожали.

Престолонаследник Торвент снова примостился на лавке с четками в руках. А Герфегест, погруженный в глубокие раздумья, стоял у окна, рассматривая «Жемчужину морей», которая дожидалась его возвращения в полулиге от берега.

Он думал о Шете окс Лагине. Как случилось, что из пылкого сердцем и чистого помыслами мужа он переродился в чудовищного Хуммерова клеврета? На «стечение обстоятельств» тут ведь не кивнешь, расхожей басней о развращенности властью не отделаешься! Выходит, Октанг Урайн, мариновавший Шета в своих подземельях не один месяц, все-таки добился своего? Вырастил, выходит, себе замену?

С другой стороны, получается, Шет не только стал Дланью Хуммеровой, не только подчинил своей тирании Варан, но и вошел в союз с Ганфалой? И теперь рыжеволосый и белокожий Шет готовится стать для Синего Алустрала тем же, чем Октанг Урайн был некогда для Сармонтазары…

Вспоминал Герфегест и Элиена. Знает он о том, что творит Шет окс Лагин? Или по-прежнему, подобно Нисореду, совершенствуется в магических искусствах, не желая ни во что вмешиваться, не желая ничего слышать, лишь бы не ввязаться в новое кровопролитие?

Смеркалось. Киммерин перевязывала раны Дваларе, Торвент апатично перебирал четки. Трехдверный зал медленно погружался в темноту. И не было никого, кто чувствовал бы себя бодро. Бессилие. Уныние. Печаль.

– Я думаю, всем нам будет спокойней на «Жемчужине морей», – сказал наконец Герфегест. – Там нас по крайней мере ждут ужин и постель.

Как ни странно, ни со стороны Торвента, ни со стороны Двалары и Киммерин возражений не последовало.

1

Хармана и Герфегест, Нисоред со Слепцом, Торвент и его незадачливые убийцы составили на палубе «Жемчужины морей», пожалуй, самую пеструю компанию за всю историю Синего Алустрала. «Не хватает только хрониста, чтобы приврал еще кого-нибудь для потомства. Ганфалу, например. Или Шета окс Лагина», – подумал Герфегест. Улыбнувшись своим мыслям, он приказал поднять якорь.

– Может, все обсудим здесь и сейчас? – спросил Двалара. – В бухте безопасно, а выходить в открытое море на ночь глядя – не самая лучшая затея.

– Ты просто хочешь сказать, что тебе не терпится поскорее распрощаться с нами, с обреченными, сесть на Серебряную Птицу и спустя считанные часы предстать пред ясны очи твоего хозяина? Отсюда-то, с палубы «Жемчужины», Птица вас снимет, если только я ей позволю, – хитро прищурившись, заметил Торвент.

Дальнейшего продолжения разговор не получил. Потому что из-за скалистого мыса, приблизительно в лиге от «Жемчужины морей», показался нос большого четырехъярусного файеланта.

Ничего подобного Герфегест раньше не видел. Носовой фигуры на файеланте не было. Точнее, не было привычной деревянной статуи – тура, альбатроса, изогнутой лебединой шеи. Вместо этого на носовой площадке файеланта возвышалось металлическое нечто в обрамлении огромных металлических же лепестков.

Герфегест опрометью бросился на смотровую башенку, на ходу бросив: «Немедленно вытравить якоря; воинам – к бою».

– Штандарт Пелнов, – пробормотал наблюдатель, растерянно воззрившись на Хозяина.

Не говоря ни слова, Герфегест выхватил у него дальноглядную трубу и впился в загадочное сооружение на носу корабля.

Он не поверил своим глазам. Статуя огромной обнаженной женщины, отлитая из серебра. Женщина стояла на коленях, опираясь на длинные изящные руки. Она экстатически выгибала спину, а ее огромный, нечеловеческий рот был широко раскрыт в немом крике. Не может этого быть…

«Кричащая дева» – он краем уха слышал о таких. Да. Точно. Лорнуом. Ганфала, беспощадно глядящий в глаза Ваарнарку…

…«Темного пламени» у Гамелинов больше не было. После этого Стагевду не оставалось ничего, кроме как швырнуть на чашу весов «кричащих дев»…

Да, Стагевду. Но не Пелнам.

– Это «кричащая дева», – раздался над ухом Герфегеста голос Харманы. Кажется, Хозяйка Гамелинов перепугалась не на шутку.

– Это я уже понял, – раздраженно бросил Герфегест. – Но, может быть, ты в состоянии объяснить, откуда она у Пелнов?

– Разве это важно сейчас, когда мы в ловушке? – спросила Хармана ледяным тоном.

Она была, как всегда, права. По-настоящему важным сейчас было только одно: сделать хоть что-нибудь во имя своего спасения. О том, на что способна одна «кричащая дева», Герфегест знал из кратких комментариев Ганфалы. В их свете участь жертв «кричащей девы» представлялась более чем безотрадной.

2

Все находившиеся на палубе почувствовали неладное. Нисоред скосил глаза на забеспокоившегося Слепца. Двалара что-то шепнул на ухо Киммерин. Та согласно кивнула и извлекла из своей сумы небольшой шарообразный предмет с разновеликими отверстиями и несколькими расширяющимися трубками каждая длиной приблизительно в ладонь.

– Флейта Пастыря Птиц? – спросил сообразительный Торвент. Он уже понял, что Киммерин собирается вызвать пернатую любимицу варанского князя.

Киммерин кивнула и, зажав несколько отверстий пальцами, подула в самую короткую трубку. «Флейта» издала низкий ревущий звук. Киммерин отпускала отверстия одно за другим и каждый раз звук менялся, то возносясь до еле слышного писка, то нисходя к глухому гулу.

– Вы уйдете, оставив нас погибать, – безмятежно заметил Нисоред, пристально следя за кораблем Пелнов.

Тот не торопился приближаться. Нос корабля сейчас был направлен в точности на «Жемчужину морей» и было тяжело определить направление его движения. Нисореду показалось, что Пелны медленно сдают задним ходом подальше от «Жемчужины», которая только начала разворачиваться для выхода из бухты. Одновременно с этим на носу корабля началось какое-то движение, но в сумерках невооруженный глаз отказывался определить, что же там происходит.