Он снова выслушал. Кивнул и поблагодарил своего собеседника. Сразу же позвонил кому-то еще, получил более полную информацию и набралеще один номер.

На все это у шло пятьдесят минут. Наконец он в последний раз опустил, трубку и в изнеможении откинулся на спинку дивана.

— Ну что? — спросил Дрю.

— Когда вы получаете деньги по чеку, в банке остается об этом запись, микрофильм. Наследство Майка, иногда это называют стипендией, не имеет значения, назовем это чеками — так вот, чеки поступили из института Реагейта. А что такое институт Реагейта? Пришлось сделать несколько дорогостоящих международных звонков. Думаю, владелец телефона возражать не будет. Судя по сообщениям моих контактеров из Нью-Йорка и Вашингтона, институт Реагейта входит в фонд “Золотое Кольцо”. Безвозмездная помощь нуждающимся, и так далее, и тому подобное. А фонд “Золотое Кольцо”… Помните, служба внутренних доходов требует отчеты… Господи, благослови бюрократию… Фонд “Золотое Кольцо” входит в… ладно, на самой нижней строчке, когда все слои уже сняты, находите Risk Analysis Corporation в Бостоне.

Дрю покачал головой.

— Это название должно мне что-то говорить?

— Нет. По крайней мере, не сразу. Вам очень не понравится то, что я сейчас скажу. Мой контакт в Бостоне узнал, кто стоит за Risk Analysis Corporation.

— И я знаю его?

— О да, — ответил отец Станислав. — От такого чудовищного совпадения нельзя просто отмахнуться. Я думаю, мы нашли доказательство, что Risk Analysis и есть “Скальпель”, и что и за тем и за другим стоит один и тот же человек.

— Кто?

Услышав ответ, Дрю забыл обо всем — о руке Арлен на его плече, мяуканье кошек на улице, даже о том, как по его губам стекала солоноватая кровь Майка.

Имя.

О да, это имя.

Только оно и имело значение.

Все встало на свои места.

У женщины был строгий деловой голос.

— Доброе утро. Risk Analysis Corporation.

Дрю звонил из телефонной будки на Бойлстон-стрит, недалеко от бостонской публичной библиотеки. Он с трудом подавил гнев, заставил себя говорить не менее деловым тоном.

— Пожалуйста, мистера Разерфорда.

— Извините, у него сейчас совещание. Может быть, вы переговорите с его заместителем?

— Нет. Мне нужен сам мистер Разерфорд. Ни с кем другим я дел иметь не буду. — Дрю дал ей переварить услышанное. Телефонная будка приглушала шум уличного движения. Было десять часов утра.

— Конечно, — сказала секретарша. — Я прекрасно вас понимаю. Тогда, может быть, вы скажете мне свою фамилию и номер телефона? Мистер Разерфорд сам…

— Боюсь, это невозможно. Я пока точно не знаю, как у меня сложится день и где я буду. Лучше я сам ему позвоню.

Как он и предполагал, его уклончивость не вызвала подозрений. Теперь в голосе секретарши появилась озабоченность.

— Пожалуйста, если у вас будет возможность, позвоните в четверть двенадцатого. Он должен быть свободен.

— Надеюсь.

— А ваша фамилия?

Он отдал должное ее настойчивости.

— Просто скажите, что по важному делу.

Он повесил трубку. Постоял, глядя вверх на холодное октябрьское небо, затем перевел взгляд на оживленную Бойлстон-стрит.

Слегка прищурил глаза. Теперь уже скоро, подумал он. Он засунул руки в карманы нового пальто и зашагал по улице. Да, все вставало на свои места. Он это чувствовал. Само возвращение в этот город не было случайным. Бостон, могила родителей, начало всех событий. А теперь конец. Скоро. Очень скоро.

Вчера они все — Арлен, отец Станислав и он — приехали из Пенсильвании, сменяя друг друга за рулем, давая другим поспать. Впрочем, Дрю заснуть не удалось. У него ныло плечо и болело в груди. Когда его путники проснулись, он объяснил, что собирается делать. Им стало не по себе.

Он только что сказал секретарше, что не знает, как у него сложится день и где он будет. Он солгал. Он точно знал, что будет делать… Как и Арлен и отец Станислав. В этот момент Арлен, следуя его указаниям, должна находиться в Кембридже, на другой стороне реки Чарлз, неподалеку от административного здания. Отец Станислав должен приближаться к северной окраине города, собираясь навести справки об одном особняке на берегу залива. Да, скоро. Дрю спускался по Бойлстон-стрит, и гнев его все усиливался. Скоро все встанет на свои места.

Сотрудники спецслужб редко оставляют свою профессию добровольно. Некоторые, правда, испытывают разочарование и уходят сами, но чаще всего им приходится подавать в отставку. Оказавшись вне своего окружения, они чувствуют себя потерянными. Привыкнув к обстановке секретности, к рискованной игре по-крупному, они начинают изыскивать возможности удовлетворения своих страстей. Как правило, таких возможностей всего три.

Первая — принять предложение международной корпорации, жаждущей иметь в совете директоров разведчика-профессионала. Такой профессионал, считают в корпорации, может очень и очень пригодиться, когда в неспокойных, но сулящих большие доходы странах происходят кризисы. Стоит только вспомнить начало семидесятых, когда Сальвадор Альенде, президент Чили, придерживавшийся марксистских взглядов, решил национализировать предприятия, не заботясь о том, что контрольные пакеты акций принадлежат американскому бизнесу. Противники президента — ходят слухи, их финансировали американские корпорации, внявшие советам тогдашнего руководства ЦРУ, — подняли мятеж. В конце концов Альенде “покончил с собой”.

Вторая возможность — принять предложение военного мозгового треста, и тогда знания и опыт разведчика-профессионала скорректируют выдаваемый компьютером прогноз: какая основная сила, при каких обстоятельствах и с применением какой тактики отправит всех остальных в ад.

Третья — отказаться от подобных предложений и самому открыть дело. Создать свою собственную разведывательную сеть. Только теперь она не будет иметь с государством ничего общего. Она относится к частному сектору, у нее та же цель, что и у разведчика в совете директоров международной корпорации — давать советы. Держать крупные компании в курсе переменчивой международной ситуации. Следует ли компании пробурить разведывательные нефтяные скважины в X? Или построить медеплавильный завод в Y? Фабрику по производству поташа в Z? Не станут ли антиамериканские силы противиться подобным начинаниям? Что там слышно о сельскохозяйственных рабочих, о докерах? Не собираются ли они бастовать? Слухи о готовящемся перевороте — имеют ли они под собой почву? Как там со здоровьем подкупленного директора? Как долго он протянет? И кто, скорее всего, займет его место?