— Плачь, Дарая, плачь. Люди говорят, слезами горю не поможешь, но это не так. Плачь, выливай горе. Матушка рядом, матушка утрёт слёзы.

Как бы не так!

Послышался короткий почти звериный рык, удар и женский крик.

— Сказала же, держи, Ламард!

Слова Дараи сливались в рёв попавшего в капкан зверя:

— Я больше не та глупая девочка, которую сюда когда-то притащили! Голову мне не задуришь! Что, больно? А ты подойди ещё раз, поглядим, сколько волос я вдругорядь выдеру!

— Ламард, что я тебе велела? А ты успокоилась бы! Я добра тебе желаю. Всем нам! Станешь слушаться…

— И что? И что тогда? Вы вернёте мне Хоря? Не-е-ет! Нет! Потому что вы убили его! Вы! Вы! Давай, иди сюда, гадина!

Забившуюся Таллу пришлось стиснуть в объятиях. Верд и сам чуял, как напряглись мышцы в плечах, как ладонь тяжелеет и тянется к мечу.

— Отобьём? — едва слышно спросил Санни.

Ламард — хороший боец. Лучший ли? Да все они, в общем-то, неплохи. Одни Боги знают, в силах ли Верд одолеть его в одиночку. Но он-то не один: с ним Санни и Талла. И Дарая явно в стороне стоять не станет. Да вот только не охотник главная опасность. Наёмник скосил взгляд на проклятые трёхугольные метки. Поводок, колючий ошейник, который в любую секунду боя, по воле хозяйки, превратится в висельную петлю. Пока метки на ладонях не исчезнут, охотнику не видать спокойной жизни. Да, собственно, любой жизни не видать в случае непослушания. Верд знал это с самого начала: магия превратит его в горстку пепла, если он нарушит приказ. Именно поэтому ему так нужно было вызволить обоих: и дурную колдунью, и друга, который обещал её сберечь…

Жестокие Боги, зачем же вы дарите надежду? Чтобы отобрать её сразу же, как наивный глупец вам доверится? До чего же смешно было придумать себе сказку со счастливым концом! Понадеяться, что вольная птица согласится жить на цепи, как старый пёс, что дурная останется здесь, что приказ будет выполнен, а Кара дозволит им остаться вместе… Да лучше бы он отпустил девку тогда, когда она просилась, и сгорел на месте, чем распрощаться с несбыточным сейчас, когда оно едва обрело форму!

— Выведу вас и вернусь за ней, — не моргнув глазом пообещал наёмник. Он не любил врать, но, кажется, всё лучше осваивал эту науку.

Кара ругнулась и сама же одёрнула себя на полуслове:

— Укусила! Представляешь, Ламард? Укусила меня! Нет бы спасибо сказать… Неблагодарная ссс…. девочка! Думаешь, мне надо с тобой возиться? Вот ещё! Ламард, за эту отвечаешь лично. Через час приволочешь в тронный зал. Хоть связанную, хоть полуживую. Лишь бы не металась. Моченьки на них нету! Мне и так понадобятся все силы, что имеются, а они ещё и сопротивляются… Об ком забочусь, по-твоему, Дарая? А?

Колдунья за словом в карман не полезла. Сказала — ровно плюнула:

— О своей маленькой слабенькой чёрненькой душонке ты заботишься! Нам даром не нужна твоя земля!

— Поговорим, когда граница станет непреодолимой стеной, — с достоинством ответила Кара. — И вы все мне в этом поможете. Пора отдать матери долг.

— Я сдохну скорее!

— Может быть. Но не по своей воле, а по моей. Зато будешь знать, что смерть твоя не напрасна, а ради прекрасного будущего сестёр. Тех из них, кто переживёт сегодняшний вечер, — звук шагов стал ближе; Верд едва успел отволочь друзей в сторону, чтобы не столкнуться с Карой лицом к лицу. Но, прежде чем они сбежали, заигравшиеся Боги вновь решили побаловать неудачников надеждой: — И охотников тоже созови. Разом ваши метки и границу я не удержу, придётся оборвать связь.

Кара не заметила их. Прошла впритык, не вглядываясь в тень, улыбаясь собственным мыслям, предвкушающе причмокивая губами. А Верд не мог пошевелиться ещё долго после того, как белоснежная коса хозяйки скрылась из виду. Она уберёт метки! Снимет поводок! И тогда даже краткого мгновения хватит, чтобы…

— Ну же, Верд! — Санни пришлось потрепать друга за подбородок, чтобы привести в чувство. — Она без охраны пока!

Ох, если бы, друг! Если бы!

Верд положил ладонь на рукоять меча: вроде и сражаться покамест не с кем, а всё одно успокаивает.

— Выведу вас и вернусь за Дараей, — повторил он.

Разозлившись, Талла пихнула его в грудь:

— Ты не слышал разве? Не только Дарая — все в опасности! Она убьёт всех, Верд!

— Она лишь сказала, что не все могут выжить, — тактично поправил Санни.

— Ты её защищаешь? — нахмурилась колдунья, задиристо пнула служителя по голени. — Пояс сначала потуже затяни!

Служитель смутился и правда поправил одёжку, а Верд подхватил обоих под руки и приказал тоном, не терпящим возражений:

— Вы бежите прямо сейчас. Меня дождётесь в условленном месте и, если вдруг…

— Слишком поздно, чтобы бежать.

— И врать тоже не время и вообще грех, — поддакнул Санни. — Расскажи ей про метки.

— Да, расскажи мне про метки, — уперла руки в бока Талла и тут же удивилась: — Какие метки? Эти метки?

Верд попытался прикрыть засаднившие треугольники, но надолго его невозмутимости не хватило. В конце концов, бежать уже и правда слишком поздно.

* * *

— Эгоистичный говнюк! — бледная, тонкая, нежная девушка зло плюнула на пол, явно с трудом выбрав между ним и физиономией собеседника.

Да Верд и без этого понимал, как набедокурил. Она через голову стащила старенькое платье, не стесняясь ни служителя, ни наёмника, словно назло мужчинам демонстрируя наготу. Скомкала и швырнула в охотника. Тот, хоть и отвернулся одновременно с Санни, поймал. Подглядывать нехорошо, но всё ж так соблазнительно!

Эгоистичный — это уж точно. Талла вполне себе счастливо жила в деревне, а достань у наёмника воли пристроить её где-нибудь в городе в обход Кары, девчонка и вовсе бы не знала горя. Ан нет! Понадеялся невесть на что, перепугался жгучих меток, о себе, подлец, в первую очередь заботился! Если бы любил, сгорел бы, а колдунью не обидел. Однако ж предпочёл притащить в логово паучихи. Кто он, как не… что там дурная сказала? Дурная сказала ещё. Не более приятное и не менее смачное.

Оставленный в сундуке на отдых сторож пригрелся и так громогласно храпел, подложив под щёчку сложенные ладони, что вытащить из-под него хоть что-то оказалось непростой задачей. Мужчина устроился в гнезде из нарядов, укрылся и явно не собирался покидать пост. Поэтому из всего разнообразия щедро выделенных Карой платьев колдунья сумела добыть только огромное, светлое, похожее на саван или, если рассуждать более обнадёживающе, свадебный наряд.

— Помоги! Я потерялась! — запутавшись в длинных рукавах и тесёмках на вороте, Талла покорно ждала, пока Верд просунет её конечности в предназначенные для них отверстия, после чего с размаху влепила наёмнику оплеуху.

Верд отклонился, но совсем увернуться от неожиданности не сумел. Поймал хрупкое запястье, поборов порыв тела вывернуть противнику сустав. Талла с готовностью воспользовалась второй рукой, а Санни, сообразив, что выяснение отношений может затянуться, проверил, крепко ли почивает пленник, осторожно прикрыл сундук и присел сверху.