Юлиан Мерлин, ноябрь 2010

– Он мёртв? – спокойным, размеренным тоном спросил Сорвенгер у ошарашенной Ривальды.

– Быть такого не может, – пролепетала она.

– Как такое могло случиться?! – истеричным тоном воскликнул Сорвенгер, чем даже заставил Юлиана вздрогнуть. – Он мёртв! Кто мог убить его?!

– Это Роковые Часы, – сказал Юлиан. – Его убили, чтобы он ничего не рассказал.

Ривальда и Сорвенгер синхронно повернулись к нему.

– Роковые Часы? – спросил комиссар. – Вы уверены в этом?

– Подожди, – остановила его Ривальда. – Если они что-то знают, то мы должны узнать у них. Но отдельно, чтобы сверить их показания и убедиться тем самым, что они лгут.

Сорвенгер недовольно посмотрел на мёртвое тело Иллиция. Оживать этот подонок не думал, а улыбка на его лице, обманувшая всех, всё так же не сходила.

– Хорошо. Кого будешь расспрашивать ты?

– Лучше бы Уэствуда. Хотя… Ты лучше его знаешь, а я лучше знаю Мерлина. И подходы у меня есть. Если можешь, уступи мне его.

– Всё равно, – сказал Сорвенгер. – Учти, Уэствуд, если будешь молчать, я залью в твою глотку зелье правды. Тогда твоя голова пойдёт набекрень, и ты можешь оказаться не в тюрьме, а в психиатрической лечебнице.

– Я расскажу всю правду, – обречённо ответил Глесон.

Его обречённость легко можно было понять. Он потерял последнюю возможность реабилитировать себя и Юлиана в глазах общественности. Теперь не поможет ничего. Ибо пустые разговоры ни к чему не приведут.

– Вставай, – скомандовал Сорвенгер. – И не выкидывай никаких штучек вроде той, что сделал. Не время.

Глесон послушно встал. Похоже, что и он понял, что цепляться уже не за чего. Стоит отдаться в руки судьбе и надеяться на то, что будет дальше.

Того же мнения был и Юлиан.

Сорвенгер ушёл, оставив в своём кабинете Ривальду, Юлиана и мёртвого Иллиция. Никто и не собирался выносить тело куда-то, несмотря на то, что кого-то мертвецы могли смущать. Например, Юлиана.

– Мы остались вдвоём? – спросила Скуэйн.

Отвечать не было смысла.

– Пришла пора раскрыть все карты, – продолжила она и посмотрела на Юлиана.

Тот тоже не отрывал от неё глаз.

– Мне нечего сказать, – ответил он. – Я пытался найти убийцу моего отца и у меня получилось. Если бы не вы, Агнус Иллиций и его волки убили бы нас.

– Ты благодарен мне за это?

– Вам? За что я могу быть вам благодарен? С вашей руки я оказался в тюрьме. Вы оклеветали меня, хотя знали, что я просто-напросто влез не в своё дело.

– Не в своё. Я согласна.

– Как вы узнали, что я в лесу? – спросил Юлиан. – И зачем было нас спасать?

– Ты редко держишь язык на замке, – ответила Ривальда и привстала со стула. – Кое-кому ты выпалил всё как на духу. В Академии. Ты ясно дал тогда понять, что собираешься в лес на поиски Иллиция.

– Мистер Тейлор? – удивился Юлиан. – Вы знакомы с ним?

– Это неважно. Но когда тебя объявили в розыск, он пришёл в полицию и сказал, где бы ты мог быть. Поступил как совестный гражданин, даже учитывая некую его лояльность к тебе.

Одновременно мистер Тейлор и сдал его, и спас. Какие слова тут уместны?

Ривальда подошла к Иллицию и посмотрела не него. Наверное, надеялась, что он притворяется и в итоге встанет и скажет, что пошутил. Но этого не случилось и не случится никогда.

– Почему Молтембер не убивает вас?

– А он должен убить меня? – спросила Ривальда.

– Вы же сами знаете, что это так. Вы – последний шаг к его побегу с Эрхары. У него в руках Роковые Часы, он только что это доказал, убив Иллиция. Почему он не может убить вас?

– Потому что это всё твои нелогичные доводы, – сухо произнесла Ривальда.

– Но какие-то цели же должны стоять за всеми этими убийствами! Иллиций и сам признал, что присяжные умирали с целью разрушения договора…

– Молтембер мёртв. Его душа не в Эрхаре, а в обычном аду.

Ривальда вытащила револьвер из пальто и положила на стол.

– Спасите Пенелопу, – сказал Юлиан. – Если вам наплевать на меня, то хотя бы помогите этой несчастной девушке! Она ни в чём не виновата, я заманил её с собой и причинил тем самым большое зло.

– Ты знаешь, где она? – Ривальда принялась расхаживать по кабинету, словно думая о своём, не слушая ни единого слова.

– Я не знаю. Если бы я знал, то сказал бы сразу же. Агнус Иллиций хотел, чтобы забрали меня, а Пенелопу и мистера Глесона убили. Но мне удалось вырваться, и поэтому он приказал вервольфам забрать Пенелопу… Она всё ещё может быть в лесу, миссис Скуэйн!

– Ты предлагаешь прочесать лес с наводки того, чьи слова крайне ненадёжны?

– Я хочу, чтобы вы спасли невинную жизнь!

– С чего я должна верить, что это не ловушка?

Ривальда встала спиной к Юлиану и стала смотреть в ночной пейзаж города, раскрывавшийся из окна. О чём же она думала?

– На кону жизнь невинного человека, – медленно и размеренно, буквально с настойчивостью, процедил Юлиан.

– То, что мы сделали сегодня, аукнется нам не раз. Мы нарушили договор с волками, и это правда, а не твои сказки про Эрхару. Да, мы убили несколько вервольфов и некоторых ранили, но есть ещё шанс всё уладить. Но если мы сунемся туда ещё раз, тем более не зная куда, последствия могут быть фатальными. Я не хочу показаться циничной, но спасение Лютнер было бы очень нелогичным действием. Так рисковать мы не можем.

– У вас нет сердца!

Ривальда всё ещё стояла возле окна и не думала оборачиваться. Взгляд же Юлиана упёрся в лежащий на столе револьвер, который Ривальда по неосмотрительности оставила здесь. Что это значит? Проверка? Или действительно неосмотрительность миссис Скуэйн?

– У меня есть сердце! Но не тебе судить о его наличии. Не тебе говорить, что мне делать. Твоя задача на сейчас – это преподнести мне хоть какую-то ценную информацию. Иначе ты будешь бесполезен и отправишься гнить в подвал, туда, откуда ты и вылез.

Ривальда обернулась и впилась глазами в своего юного собеседника. Выражение её глаз даже немного напугало Юлиана.

– А что, если Пенелопу доставили к Молтемберу? И теперь он хочет обменять её в обмен на вас?

– Зачем я ему?

– Потому что ваш оберег не даёт Роковым Часам убить вас. Я знаю, как силён ваш оберег. Он меня спас от покушения Эдварда Арчера.

– Выходит, что я дважды спасла твою жизнь? Я настоящий герой. Тебе этого мало?

– Моя жизнь не будет ничего стоить, если Пенелопа погибнет!

– Если Молтембер и впрямь хочет, чтобы я