еще и то, что меня, как в капсуле когда-то, окружала темнота, тело пронизывали фантомные боли, и я не могла пошевелиться.

Паника захватила сознание, и я уже не контролировала свои действия. Отчаянно забарахталась, пытаясь вырваться, но получалось откровенно плохо. Нет! Нет! Я не хочу туда возвращаться! Только не это! Сердце уже готово было разорваться от страха и ощущения полной беспомощности, как меня вернул в чувство чей-то успокаивающий шепот.

- Тшш… тише, тише. Саша успокойся… Все хорошо. Я рядом… Не бойся.

Ласковые поглаживания по голове, плечам и спине. Затем мне помогли высвободиться из тразара, теперь-то я уже все вспомнила. Даркош, как ребенка, усадил меня к себе на колени и просто прижал к своей широкой груди, не переставая нашептывать слова утешения и поддержки.

- Д-Даркош, - только и смогла выдавить, а затем, с облегчением разрыдалась, выплескивая весь накопившийся негатив за последнее время.

Мозги практически встали на место и усиленно сигнализировали, что пора бы уже сменить место дислокации, но я не могла. Не могла и не хотела покидать объятья, дарившие такое ощущение безопасности и отстраняться от такой успокаивающей теплоты не хотела, а продолжала молча прижиматься к мужчине, напитываясь его силой и уверенностью. Это было так правильно, и так необходимо в этот момент.

Правое ухо как раз оказалось на уровне его сердца, и я, какое-то время, завороженно слушаю чужой ритм, пока меня не простреливает мысль. Боже! Опять!

В этот раз все немного по-другому. Нет никаких неожиданных откровений или вспышек, просто спокойный размеренный стук, убаюкивающий мои расшатанные нервы.

Я опять поддалась влиянию этих странных раянцев. Они словно гипнотизируют меня своим пульсом. Заставляют забыть об осторожности… и поверить. Впервые, в этом мире, кому-то настолько поверить. Это одновременно и пугает, и наполняет душу какой-то звенящей радостью и предвкушением чуда. Странное состояние… непривычное для меня…

Я все-таки отстраняюсь немного, чтобы заглянуть мужчине в лицо. Даркош уже включил аук в режим освещения, и я успела разглядеть всю гамму чувств, что сейчас отражалась в его глазах, пока он, опомнившись, не отвел их в сторону.

Ух! Чуть не утонула опять в процессе. Вот зачем так смотреть, ничего не объясняя словами. Бабушка всегда говорила, что во взаимоотношениях с другими, я слишком непонятливая, и мне надо три раза языком объяснить, прежде чем я пойму. А тут только смотрит… Зато так, что дух захватывает. Подозреваю, что там явно не только служебный долг проглядывает, но и личная заинтересованность.

Та-а-ак. Возвращаемся на грешную землю. То есть на Рай. Ой, грешный Рай, как-то странно звучит. Сашка, прекращай уже ерундой заниматься и скажи что-нибудь. Видишь, Даркош уже напрягся весь от твоего молчания.

- Спасибо… и извини, я просто не знаю, что на меня нашло. Странно, раньше кошмары меня не донимали. Расслабилась я, наверно…- все еще шмыгая носом, пытаюсь оправдаться я.

- Зачем ты извиняешься? – нахмурившись, спрашивает он. – Ты, наоборот, слишком спокойно на все реагируешь. Нужно давать выход своим эмоциям хотя бы иногда.

- Но ты ведь сам…

- Я – другое дело, - отмахивается он. – Защищать и оберегать тебя – моя главная обязанность.

- Это каир так тебе приказал? – пытаясь скрыть разочарование в голосе, спрашиваю я.

- Да, Тарош дал мне такой приказ…- от этих слов, почему-то становиться горько и неожиданно обидно, словно меня обманули в чем-то очень важном.

- Вот только… я и без него делал бы то же самое, - продолжает Даркош хриплым голосом, теснее прижав меня к себе и, практически, зарывшись носом в мои волосы.

Надо бы спросить почему, но язык просто не поворачивается. Я еще не готова перейти эту черту невозврата.

Только сейчас замечаю, как прохладный воздух холодит голые ноги, а горячие мужские ладони прожигают кожу в местах, где они ее касаются. Кошмар! Я практически голая сижу на коленях у мужчины. Да, еще и прижимаюсь к нему слишком тесно и откровенно близко.

Но все мысли об этом просто вылетают из головы в следующее мгновенье. Я слышу голос. Он зовет меня по имени. Вскакиваю на ноги, не замечая, как остро впиваются в них мелкие камушки.

- Ты слышал? – обращаюсь к, удивленному моей реакцией, Даркошу.

- Ты что-то слышала?

- А ты нет? Меня кто-то звал… по имени! Вот, опять! Ты слышишь?- я сильно возбуждена, а вот мужчина не разделяет моего энтузиазма.

- Саша, я ничего не слышу, - спустя пару секунд говорит он.

- Ну как же, - озадаченно потираю лоб. – Я же слышу. Это Тарош! Он нас нашел! – узнаю я знакомый тембр.

Я хочу броситься в сторону доносящегося голоса, но Даркош подскакивает на ноги и удерживает меня.

- Да, пусти же, - кричу я и пытаюсь вырваться. – Надо ему ответить! Тарош! Мы здесь! Мы здесь! – во все свои голосовые связки воплю я.

* * * *

Тарош, с опустошенным видом, молчаливо взирал на груду камней в месте, где в последний раз видели его ашшелу и Даркоша. Он не помнил, как пережил мучительную, изматывающую пытку ожиданием, пока добирался сюда. Сердце закаменело, все чувства, словно умерли. Он погрузился в некий транс, и в нем же пребывал до этого момента. В голове бился лишь один вопрос: «Неужели он теперь до конца жизни обречен на это пугающее одиночество и пустоту в груди?»

Окружающие взирали на него с явным испугом, но беспокоить лишними вопросами не осмеливались. Даже, не смотря на то, что к месту обвала он прибыл не в роли каира, а просто как один из его представителей. Не хотел ненужной огласки.

Завал разбирали. Но слишком медленно. Вручную. Техника отказывалась здесь работать. Проклятое место, не иначе.

Шрам я виноватым видом докладывал последние данные. Ни-че-го. Они ничего не смогли обнаружить. Ни намека на то, что кто-то смог выжить. Сашин маячок не отслеживался. Лайс еще не пришел в себя, поэтому в этом направлении все оставалось пока под покровом тайны. Поиски продолжались, но в чудо уже никто не верил. Кроме него.

- Акар, - хрипло позвал он. Голос почему-то тоже ему отказывал. – Ты приготовил свою аппаратуру?

Акар ответил утвердительным жестом, но все же уточнил с сомнением в голосе.

- Тарош, ты уверен? Я понимаю твои чувства, но…

- Посмотри внимательнее на связь. Она не оборвана и не исчезла, а упирается в какую-то преграду, словно ее что-то блокирует, - с ожесточением рычит он, не