И, глядя сейчас на принца, Анна убедилась в правдивости тех слухов.

Он был невероятно красив. Но то была не холодная сдержанная красота, как у Рэндалла. Принц Тристан напоминал демона-искусителя. В глубине его больших глаз черной жидкостью плескалась сама порочность. Улыбка источала сладкий яд.

Анна не могла оторвать глаз от этой броской, яркой, манящей красоты, безнадежно краснела и нервничала от странного, необъяснимого чувства скованности в груди.

– Итак, мои дражайшие гости, теперь мы можем приступить к игре. Но сперва я объясню правила леди Джоанне.

– Кристин, а Рэндалл в курсе, что его сестрица собирается с нами играть? – Тристан развалился в отдельно стоящем кресле, с которого согнал Ричарда, сына столичного мастера над монетой, и смотрел на Анну безучастным взглядом.

– Рэндалла нет в городе, и ему не обязательно все знать. Да и нет ничего страшного в том, что Джоанна с нами, – вкрадчиво произнесла Кристин и снова улыбнулась Анне.

– Ну, это многое объясняет. – Тристан растянул губы в хищной улыбке. – Леди Джоанна, на правах старшего брата вашего кузена, предупреждаю, игры у нас весьма специфичны.

Его тон заставил Анну тяжело сглотнуть.

– Не пугай мою гостью, негодник, – сказала Кристин и кокетливо пригрозила ему пальцем.

– Мое дело предупредить. Если всех все устраивает, я только рад приветствовать новую участницу. – Тристан подмигнул Анне и схватил со стола бутылку вина.

– Объясняю правила игры, – заговорила Кристин. – Суть «Откровенности или дерзости» в том, что мы поочередно крутим пустую бутылку. Тот, кто раскручивает, задает вопрос или загадывает желание тому, на кого указало горлышко бутылки. Он должен откровенно ответить на вопрос или проявить смелость. После раскручивает бутылку ответчик, и так по кругу. Понятно?

Анна хотела ответить, но ее перебила Джессика, подруга Кристин:

– Кристин, но у игры другие правила… – Не успела она договорить, как Кристин остановила ее:

– Джесси, я лучше знакома с правилами. Кто-то из присутствующих может сказать, что я ошиблась? – Она оглядела строгим взглядом молодых людей, но все промолчали. Только Тристан усмехнулся и, покачав головой, сделал несколько глотков прямо из бутылки.

– Если больше вопросов нет, то начинаем. Я первая, – и Кристин раскрутила бутылку.

Игра длилась около часа. Анна искренне не понимала, зачем Тристан пытался ее предостеречь, ведь игра была совершенно безобидной. Девушки и юноши задавали друг другу интересные вопросы, наказывали продекламировать стихи, спеть песню и сыграть на пианино, что стояло в углу комнаты. До Анны черед еще не дошел, но она получала от вечера истинное удовольствие. Лишь две вещи смущали ее. То, что все они много пили, тогда как сама Анна выпила от силы бокал вина; а также взгляд демонически черных глаз, что она постоянно ловила на себе.

Леди Изабелла, дочь какого-то лорда, раскрутила бутылку, и та остановилась горлышком на Тристане, который уже успел осушить полбутылки. Все в комнате вмиг оживились. Изабелла посмотрела на Тристана, нетерпеливо постукивая веером по ладони.

– Принц Тристан, я хочу, чтобы вы поделились со мной откровением, – сказала она, томно вздыхая. – Расскажите мне, кем была последняя женщина, делившая с вами ложе?

Анна покрылась ярким румянцем. Округленными глазами она посмотрела на Кристин, и та, заметив ее смущение, криво ухмыльнулась и отпила из своего бокала.

– Веселье начинается, – сказала она вкрадчивым тоном.

Тристан сделал несколько больших глотков прямо из бутылки. Затем взял с подноса яблоко, надкусил его и с набитым ртом ответил:

– Сегодня утром, жена трактирщика.

– И это все? Я жду подробностей, – возмутилась Изабелла.

Принц приподнял голову с подлокотника кресла.

– Милая Изабель, вы спрашивали, кем была последняя женщина, делившая со мной ложе. Ни о каких подробностях сего соития речи не шло.

Тристан потянулся к центру стола и раскрутил бутылку. Анна оцепенело наблюдала за горлышком, пока то не замедлилось и не остановилось напротив нее. Осознав, что это значит, она забыла, как дышать.

Анна подняла испуганный взгляд на Тристана, с ужасом ожидая, что он скажет.

– Леди Джоанна, – прервал он наконец молчание. – Вы играете на пианино?

– Да. – Анна с недоверием посмотрела на него.

– Тогда, будьте любезны, сыграйте мне свою любимую композицию.

Она выдохнула от облегчения и направилась к инструменту.

– Тристан, что за унылое задание? – услышала она полный укоризны голос Кристин.

– Я выкроил вам время, чтобы вы придумали задания и вопросы поинтересней, моя милая кузина, – ответил Тристан и подошел к пианино.

Анна занервничала, когда он сел на длинную скамейку рядом с ней. Она начала играть мелодию из любимой баллады о принце и юной пастушке. Тристан молча наблюдал за ее игрой. От него пахло вином и горькой вишней, и от сочетания этих запахов у Анны кружилась голова.

– Вы превосходно играете, леди Джоанна, – тихо сказал Тристан, когда она доиграла партию, и искренне улыбнулся. Она смотрела на него, не отрывая глаз, и сама не заметила, как начала улыбаться в ответ.

– Ну, долго вы будете там сидеть? Джоанна, ваш черед крутить бутылку. – Анна вздрогнула, услышав недовольный голос Кристин.

Она обернулась и увидела в глазах девушки нечто такое, что заставило ее нервно поежиться. Анна прошла к дивану и раскрутила бутылку, которая указала на худенькую бледную девушку с пронзительными голубыми глазами по имени Амелия.

– Амелия, расскажите мне о своей любимой книге.

По комнате прокатились тихие смешки.

Анне стало неуютно от взглядов, направленных в ее сторону.

– Я могу ответить за Амелию! Ее любимая книга – это труды философа Садерини, – прогоготал Эндрю, и все, кроме Тристана, разразились смехом.

Анна не понимала, что такого смешного сказал Эндрю, а потому неуверенно спросила:

– А что за труды писал Садерини?

– Он писал о плотских утехах, – нахальным тоном ответил Эндрю. – Хотите, одолжу вам книгу из личной библиотеки?

Анна стыдливо опустила глаза. Ей хотелось уйти, но что-то держало ее здесь. Что-то… или кто-то.

– Да, Эндрю, ты слишком хорошо меня знаешь, – елейно промурлыкала Амелия и раскрутила бутылку.

То, что происходило дальше, Анна хотела забыть навсегда. То, что изначально казалось ей невинной игрой, переросло во что-то грязное и мерзкое.

Амелия наказала Эндрю оголиться до пояса. Эндрю, в свою очередь, попросил девушку по имени Мишель посчитать кубики своего пресса, и она сделала это… своими губами.

Джоанна тем временем, отчаянно краснея, изучала подол своего платья и молилась, чтобы злосчастная бутылка не указала на нее. Однако, когда черед раскручивать бутылку дошел до Кристин – которая до этого, совершенно не робея, поцеловала свою подругу Джессику, – стеклянное горлышко вновь указало на Анну.

– Джоанна, прелесть моя, наконец-то настал твой черед. – Судя по голосу, девушка уже захмелела от вина. – Я загадаю тебе