Нужно было действовать. А для этого требовалось отсечь любые сомнения и сделать, наконец, выбор в пользу одного из мужчин. Очень выгодно по всем фронтам смотрелся Магницкий. Но вот одна мысль… та самая, которую она так старательно пыталась задушить вчера… Эта мысль требовала под собой материальной основы, чётких рамок и полной конкретики. А дело, конечно, было в злосчастной татуировке. Как наяву Анита видела перед собой события той страшной ночи, раз за разом вынужденная признать, что основанием для смертельного приговора Магницкого-младшего, стала именно эта нелепая картинка, его «знак силы». А что если… если…

По-прежнему не решаясь сформировать страшную мысль, Ани беспомощно сжала кулаки и уравновешено выдохнула. «А что, если из двух братьев, она боялась не того?» – всплыло как-то само собой предположение, которое так страшило изначально. Тщетно пытаясь вспомнить протокол осмотра трупа, она в очередной раз отчаянно тряханула головой: не было у Макса повреждений черепа. Не было! Ещё тогда, изнасилованное тяжёлым самосъедением сознание выхватило из общей массы эту информацию. Выхватило, но не сделало попытки проанализировать. Повреждений не было… А она точно знала, что должны быть!

Взглядом зацепившись за стационарный телефон, приняла решение. Анита набрала единственный номер, который знала наизусть. Номер Андрея. И попросила его помощи.

Сидеть взаперти наедине с подобными мыслями казалось особенно невыносимым. Только желая хоть как-то отвлечься, Ани вернулась в мастерскую и принялась перебирать немыслимое количество снимков, альбомов, неудавшихся набросков, которые Макс ещё при жизни отправил в корзину, не разорвав. Перебирала, всматривалась, оценивала, а кожа на пальцах будто плавилась от предвкушения снова прикоснуться к яркой обложке того самого альбома, что выделялся среди остальных.

Нерешительно отодвинув от себя другие работы, Анита осторожно приблизилась к нужной полке и провела кончиками пальцев по мягкой коже вызывающе красного цвета. Будто нарочно Макс выделил его. Сделанный на заказ переплёт, витые буквы в заглавии. Всего лишь дата. Название месяца и год. Столько лет прошло, а душа по-прежнему отзывалась болью. Она бы тоже сделала его красным. Это было правильно. Это было разделение на «до» и «после». Странно, что Макс разделил время так же.

Ани принялась снова разглядывать снимки. Они были на удивление точными, целостными, передающими не просто образ, а даже атмосферу тех дней. Возможно, дело как раз в её собственных воспоминаниях… В конце подборки всё же нашлось ещё несколько изображений людей. Был Магницкий. Снимок сделан в профиль. Едва ли Миша догадывался, что его фотографируют. Отстранённый, погружённый в мысли, сосредоточенный. Был снимок, где фотограф поймал его взгляд. Ничего общего с тем, что Ани видит в нём сейчас. Тогда в глазах была боль, тоска, отчаяние. Сейчас в нём есть протест и желание бороться.

Далее Анита заметила несколько снимков незнакомых девушек, на одном была запечатлена сидящая под белёной стеной старушка. Она щурилась от яркого солнца, но выглядела при этом абсолютно счастливой. На последней фотографии вполоборота сидел парень. Он стиснул между зубов длинную травину и задумчиво смотрел вдаль. Мягкий изгиб спины, лица не разглядеть. Длинные тёмные волосы и чёлка, спадающая на глаза. Он был свободен и предоставлен самому себе. По крайней мере, так казалось. На это намекала свободная, распахнутая в верхней части чёрная рубашка, закатанные до середины голени штанины. На снимок хотелось смотреть ещё и ещё. Он завораживал. Возникало ощущение, что ещё чуть-чуть, всего мгновение и парень обернётся, посмотрит в самую глубине твоей души. Снимок был предельно честным и настоящим. Он передавал настроение не только автора, но и того, кто остался в кадре.

Её взгляд жадно цеплялся за мельчайшие детали. Ани будто ощупывала им пейзаж на заднем фоне. Неровную траву, величественный камень, который буквально врывался в продуманную композицию. Но в центре внимания оставался не камень и не солнечный диск, что запутался в густых ветвях деревьев. В центре оставался человек… Тот, что умело миновал все барьеры и влез под кожу, а может, гораздо глубже.

Слёзы брызнули из глаз, словно под давлением. Словно по чьему-то приказу, выполнить который требуется беспрекословно, безоговорочно. Анита беззвучно взвыла и, морщась от нарастающей боли и слабости, опустилась на колени. Она прижалась лбом к гладкому полу, забилась в истерике, разрываясь в своём безмолвном крике. Разом свело судорогой все мышцы. Её будто выпотрошили и вывернули наизнанку.

Так больно, пожалуй, ей не было никогда. И не было так тошно. Не хотелось больше собираться, возрождаться, доказывать право на существование. Она свернулась, подобралась, лёжа на всё том же полу, и вдруг поняла, что хочет умереть. Тихо, гордо, в полном одиночестве. Наверно, на какое-то время она даже отключилась. Произошла своеобразная перезагрузка. Умирать больше не хотелось. Хотелось завершить начатое.

Только с третьего по очереди звонка Анита сумела встать. Размашистым движением ладони растёрла по паркету сбежавшие слёзы. Прихрамывая на затёкшую после неудобной позы, ногу, доковыляла до гостиной и нажала на кнопку приёма вызова.

– Я узнал, что ты хотела. Хочу с тобой встретиться. – прозвучал в трубке напряжённый голос.

– Лучше по телефону.

– Ты плакала?

– Я женщина. – усмехнулась Анита. – Минуту назад смеялась, сейчас рыдаю. Такое бывает.

– Это какая-то новая игра?

– Нет, просто внутри пробуждается что-то человеческое и далеко не всегда я в силах с ним бороться.

Андрей, раздумывая над её словами, мягко улыбнулся.

– Чувства – это не всегда плохо.

– Тогда давай, буди их во мне. Ведь я правильно поняла и вся эта долгая прелюдия…

– Я сделал запрос. – поторопился он отчитаться. – Неофициальный, как ты понимаешь. Из ответа следует, что никаких указанных тобой травм Максим Магницкий не получал. Не пропадал, не терялся и ничем не привлекал внимание общественности. А вот Михаил Магницкий больше года провёл в госпитале. Название города такое… – раздражённо потянул Андрей. – Я даже не знаю толком, где это находится!

– А с чем лежал в госпитале?

– Открытый перелом основания черепа. Было заведено уголовное дело по факту нападения, но никаких толковых показания пострадавший дать не смог и дело закрыли за недостаточностью улик. Здесь ещё указано, что выловили его в устье реки.

– М-м… – только и смогла выдать Ани, не понимая толком, как отнестись к такой правде.

– Информация оказалась полезной?

– Более чем. – сухо отозвалась она, чувствуя, как каждая клеточка тела отмирает. Гаснет, точно лампочка. – Спасибо. Ты меня очень выручил. – тихо заверила, а Андрей забеспокоился.

– Я могу…

Анита не стала выслушивать очередное предложение помочь. Отключилась и, чтобы наверняка, дёрнула за провод, вырывая его из сети.

Кричать больше не хотелось. Впрочем, как и плакать. Никто из них не заслуживал её слёз. Внутри стремительно разрасталось чудовищное спокойствие. За спиной будто выросли крылья. Чёрные, уродливые. Они улавливали и скручивали в тугие жгуты циркулирующий вокруг воздух и насильно наполняли им лёгкие. В голове наметился волнительный шум, какое-то предвкушение. Агрессии не было – это решение она приняла давно и успела с ним смириться. Непростительно жалко было лишь потраченного времени и пустых надежд.