О-о, она не хотела так ужасно себя вести. На самом деле она не имела в виду все то, что говорила. Она просто устала и разозлилась, и все. И из-за чего? Что значит час ожидания в парке в сравнении с человеческой жизнью? Элис правильно его оценила, правильно поняла этого человека, и сейчас это стало совершенно очевидно. Хьюго совершенно бескорыстно и без колебаний бросился за медвежонком, и это одно сразу же восстановило ее веру в него. Если что-то и является демонстрацией любви, то это определенно оно.

Когда Хьюго исчез из вида под мостом, Элис в агонии сжала кулаки.

— Хьюго! — кричала она, голос вскоре перешел в хрип. — Просто выбирайся! Медвежонок не имеет никакого значения. Вылезай из реки!

Но Хьюго ее не слышал. Он слышал только шум бегущей воды. Его крутило в центре реки, бросало течением, и он также неприятно путался в скользких водорослях. Может, река и была узкой, но оказалась глубже, чем выглядела, и вода неслась значительно сильнее, чем представлялось с берега.

Медвежонок все еще был впереди, хотя и вне пределов досягаемости вытянутой руки. Хьюго почувствовал, как скорость течения увеличивается. У него создалось впечатление, будто вода обхватила его мускулистой рукой и сильно сжала. Он с беспокойством понял, что не достает ногами до служивших якорем камней на дне. Медведя тем временем несло к бурлящей белой массе воды впереди, походившей на запруду, что было еще хуже.

Холодная вода залилась Хьюго в уши, во рту появился неприятный привкус. Вода была грязной. Хьюго беспомощно поплыл или скорее покатился вперед, в отчаянии глядя на темнеющее небо, и задумался, стоит ли его жизнь немного подороже маленького куска нейлона ценой не более пяти фунтов стерлингов.

Запруда приближалась. Теперь Хьюго был в панике и почувствовал под ногами огромную силу, которая толкала его вперед. На эту силу его судорожные лягания не производили никакого впечатления. Мимо на большой скорости проносились различные прутики. По берегам реки росла ива, которая мелькала в глазах так, что голова начала кружиться. Медвежонок исчез, течением у Хьюго смыло контактные линзы, и он едва ли видел что-то, кроме воды и взлетающих вверх брызг. И он также ничего не слышал, кроме плеска и собственных испуганных вскриков.

Так или иначе, медвежонок его больше не волновал. Теперь его волновало только спасение собственной жизни. Ради Тео, если и не ради кого- то еще. Он не может оставить ребенка одного в этом мире или с Амандой, что в принципе одно и то же. У него в голове светился образ сына, и Хьюго попытался одним последним, невероятным усилием броситься к берегу.

Он почувствовал, как нога ударилась, а потом соскользнула с глинистого островка безопасности. Секунду спустя его бешено закрутило, Хьюго пришел в ужас. Но еще через секунду кручение закончилось.

Что-то острое уткнулось ему в лицо. Что-то еще более острое врезалось ему в спину и между ног. Хьюго понял, что оказался насажен на ветку огромного дерева, спускающегося к реке. Он испытал невероятное облегчение. Всего в нескольких футах вода падала в смертоносный кипящий котел запруды. Бог родителей заступился за него.

А может, и бог игрушечных медвежат. Теперь, тяжело дыша, содрогаясь всем телом и периодически издавая рыдания, Хьюго понял, что дерево спасло не только его жизнь. Даже ослабленным зрением он увидел что-то маленькое, похожее на медведя, застрявшее между соседних веток. И это пятно было ярко-розового цвета.

Вскоре после этого Хьюго почувствовал, как его схватили, подняли вверх, а затем опустили на землю, где он оказался лежащим, раскинув руки и ноги в стороны. Моргая, он смотрел на группу людей, вытащивших его из реки на берег. Предположительно, это были прохожие, которые шли по мосту.

— С тобой все в порядке? — спросил один из них, странно посматривая на медвежонка, которого Хьюго держал в руке.

Хьюго пошевелил губами, чтобы ответить, и понял, что не может говорить. Вместо этого он с удивлением отметил простирающееся над головой огромное небо и прохладную землю под головой. Он жив и дышит.

Теперь он также понял, что одна его нога горит от боли. Он вспомнил забор из колючей проволоки. Казалось, что он его видел много лет назад.

– Я позвонил в «скорую», — сказал кто-то из толпы. — Они приедут через минуту. Ваша нога сильно кровоточит. Вам следует показаться врачу.

– Хьюго! — Внезапно из сгущающейся темноты над ним появилось поразительно белое лицо Элис. — Я думала, что ты… — Она дышала учащенно и никак не могла привести дыхание в норму. Ей пришлось пробежать по неровной местности с одним тяжелым ребенком в коляске и другим таким же на себе. Для этого требовалось приложить немалые физические усилия. Но это ее совершенно не волновало.

Хьюго слабо поднял руку, из которой выпал заляпанный грязью, мокрый медвежонок. С медвежонка капало так же, как с Хьюго. Роза радостно закричала.

Толпа стала расходиться.

Элис низко склонилась над Хьюго и поцеловала его.

– Прости меня, — пробормотала она. — Забудь все, что я говорила. Помни только одно. Я тебя люблю.

– Это означает, что ужин не отменяется? — выдохнул Хьюго.

Он не смог разобрать ответ. Широкая улыбка Элис и ее лицо поплыли у него перед глазами, словно их уносило в безжалостную, смертоносную глубину, в которую он недавно погружался. А затем исчезло все. Он рухнул в черноту.

В баре «Эллингэм-хаус» у Хьюго возникло ощущение, будто его окружает масса знакомых вещей, от которых он устал. Ему казалось, что все там уж слишком стараются. Все, от вводящей в транс музыки, звучащей в фойе, до странных бильярдных столов, обтянутых красным сукном, и голубых теннисных кортов, напоминало ему о лондонских вывихах, причем в самом диком и притянутом за уши варианте. Глядя на голубые светильники на украшенном лепниной потолке и стоящие вдоль стен автоматы, выдающие «желейные бобы», он подумал, что все это очень неприятно напоминает ему о собственной свадьбе. Там тоже стояли такие же автоматы, в том модном клубе в Сохо, и все их содержимое бросили в них с Амандой.

Он без интереса проводил взглядом по женщинам в кожаных пиджаках цвета жженого сахара, с высокими прическами, в которые были уложены светлые волосы. Или они разгуливали в плотно облегающих черных брюках, выпячивая задницы.

Такие женщины когда-то обязательно заинтересовали бы его. Но не теперь.

Он провел рукой по усталому лицу. Хьюго знал, что оно очень отличается от лиц других собравшихся здесь мужчин. Они все были определенного возраста — его возраста — и все выглядели похоже. Ухоженная кожа, прекрасные зубы и короткие зачесанные назад с лица волосы, обязательно темного цвета. Хьюго предполагал, что если бы остался в Лондоне, то вероятно и сам бы выглядел точно также.

Музыка в баре — какой-то неопределенный драм-эндбейз — была оглушительно громкой. Может, она предназначалась для заверения клиентов в том, что они не так уже и стары. А если и стары, то все-таки современны.