— Я ничего не знал о дневнике, пока о нем не рассказала мать Марты, — сказал Корнелиус. — Думаю, что в этом и был его смысл.

— Ты читал его? — спросил Кальдер Бентона.

— Нет, не читал. Но я знаю, что там была важная информация о «Лагербонде» и операции — как ее? — «Дроммедари»?

— «Дроммедарис», — поправил Кальдер.

— Не важно. И еще. Думаю, там было много обо мне, о тебе, Корнелиус, и обо всех членах семьи. Кроме того, у меня и не было возможности его читать, пока она была жива.

— А когда умерла? — спросил Кальдер.

— Я не мог.

— Почему?

— Потому что у меня его не было.

— Извини. Мне показалось, ты сам сказал, что поднял его с пола и забрал с собой.

— Да, так и было. Думаю, что я действовал инстинктивно. Я знал, что дневник важен, и почему-то не сомневался, что после убийства станет еще важнее. Но я не хотел забирать его с собой в основной лагерь и спрятал его. А потом, после угроз Молмана, решил оставить все как есть.

— А почему ты просто не сунул его в карман брюк?

— На мне не было брюк. На мне вообще ничего не было. Думаю, что здорово напугал своим видом хозяйку заповедника.

— Понятно. — Кальдер чувствовал, как за столом возрастает напряжение. Нагота Бентона снова напомнила присутствующим причину, по которой они с Мартой оказались в Купугани.

— И где ты его спрятал? — не выдержал Корнелиус.

— В сарае. За балкой, под кирпичом.

— Он может быть все еще там? — поинтересовался Кальдер.

— Трудно сказать, — задумался Бентон. — Вполне возможно. Там было полно всякой рухляди. Мне пришлось даже на что-то встать, чтобы достать до этого места, а я немаленького роста. Этот сарай не из тех мест, где наводят порядок каждой весной. Но даже если и так, то вряд ли кому-нибудь придет в голову добираться до балок. Полагаю, если его не снесли или не переделали во что-то другое, то дневник может по-прежнему находиться там.

Кальдер и Корнелиус переглянулись.

— В таком случае, Бентон, — произнес Корнелиус, — ты отправишься с нами в Купугани и покажешь это место.

Бентон открыл рот, чтобы возразить, но в этот момент зазвонил мобильник. Свой Кальдер выключил, значит, это был телефон Корнелиуса.

— Да, Эдвин… Да… Да, Бентон здесь со мной… сколько?.. Девятьсот двадцать? Я перезвоню.

Он закончил разговор и, помрачнев, убрал мобильник.

— Плохие новости?

— Ивлин Гилл вышел с новым предложением. Девятьсот двадцать миллионов фунтов. Завтра в семь утра «Лекстон медиа» объявит о своем решении.

— Вот черт! — не удержался Бентон.

Корнелиус с Бентоном обменялись обреченными взглядами.

— Нам нечем им ответить, так ведь? — спросил Корнелиус.

Бентон покачал головой. За столом воцарилась мрачная атмосфера.

Кальдер нарушил тишину:

— Гилл получает деньги от «Лагербонда». Если мы это вскроем, сделку с ним не заключат. И «Таймс» отойдет к вам.

— Он прав, — сказал Бентон.

Корнелиус решительно взглянул на Бентона:

— Мы отправляемся в Купугани немедленно!

Корнелиус с Бентоном отправились в номер-люкс Корнелиуса заняться приготовлениями, а Кальдер вернулся в номер своей более скромной гостиницы. Включив мобильник, он узнал, что ему звонила Зан и просила с ней связаться, но сначала он набрал номер дома Энн в Хайгейт.

Трубку взяла Ким. С Энн все было в порядке, и она шла на поправку. Тодд тоже выздоравливал, но его пока не выписывали, считая, что еще рано. Доктор Кальдер отправился с детьми в парк.

— Эдвин больше не объявлялся? — спросил Кальдер.

— Нет. Но я решила сама расставить все точки над i, позвонила инспектору Бэнкс и рассказала, что навестить Тодда приезжала Донна Снайдер. Я также сказала ей, что Эдвин пытался меня этим шантажировать.

— Она тебя подозревает?

— Не думаю. Я спросила, не собирается ли она снова допросить Эдвина, и она ответила, что вряд ли, но вид у нее был очень недовольный. Я сообщила ей кое-что о твоем расследовании, и она просила пожелать тебе удачи.

— Вот как?

— Мне кажется, ей велели не трогать семью ван Зейлов, и это ее бесит.

Кальдер рассказал Ким о Корнелиусе и Бентоне, а также о дневнике, спрятанном в заповеднике. Ким была довольна, хотя, судя по всему, не могла окончательно поверить в невиновность Корнелиуса. Кальдер обещал держать ее в курсе.

Потом он позвонил Зан:

— Зан, это Алекс Кальдер.

— Привет! — Звук был такой, будто она говорила из машины. — Я рада, что вы позвонили. Мои знакомые из Национального разведывательного агентства наткнулись на золотую жилу. Я хотела бы с вами все обсудить. Вы сейчас где?

— В Йоханнесбурге вместе с вашим отцом. Мы сегодня же отправляемся в Купугани.

— Где убили Марту?

— Да. Мы считаем, что ее дневник спрятан там. И хотим это проверить.

— После стольких лет? Как он мог уцелеть?

— Долго объяснять.

— Вы должны мне все рассказать. — Зан замолчала, и Кальдер услышал, как звук двигателя машины изменился — она явно переключила скорость. — Послушайте, я могу тоже приехать? Я хотела бы обсудить с вами то, что узнала о «Лагербонде», с глазу на глаз. И еще я хочу помочь.

— Думаю, ваша помощь будет нелишней, — согласился Кальдер. — Вы можете туда добраться вовремя?

— Вы летите из аэропорта Йоханнесбурга?

— Не знаю. Этим занимается Корнелиус.

— Думаю, что так — это самый быстрый способ. Я сейчас недалеко от аэропорта Кейптауна. Мне надо увидеться с одним человеком, а потом я сразу доберусь до аэропорта и вылечу в Йоханнесбург.

— А эта встреча как-то связана с «Лагербондом»? — поинтересовался Кальдер.

— Да, — ответила Зан. — Я все расскажу, когда мы увидимся.

— Будьте осторожны. Моя последняя встреча с представителем «Лагербонда» была не самой приятной.

— Не волнуйтесь, — засмеялась Зан, но Кальдер почувствовал, что она нервничает. — Я могу за себя постоять.

Кальдер искренне надеялся, что она не ошибается.

По поверхности Темзы хлестали яростные капли дождя, и верхней половины башни торгового центра «Канари-Уорф» Эдвину не было видно: ее скрывали сердитые серые облака. Он в отчаянии охватил голову руками. Он так долго и так усердно трудился, стараясь удержать события под контролем и хотя бы на шаг опередить очередное несчастье, и вот теперь его не оставляло ужасное чувство, что все усилия оказались напрасными и все рухнуло.