— Нет, граф.

— У меня нет времени аккуратненько распутывать узел, который сплели упыри! Они сунули свой нос в чужие дела, так теперь пусть расхлебывают то, что натворили. У нас полно собственных забот, так что с упырями надо решить вопрос как можно быстрее и жестче. Мне просто некогда играть с ними в дипломатию.

— Конечно, граф.

— Вы это прекратите, — Де Грилл погрозил собеседнику пальцем. — С чего это я должен объяснять вам такие мелочи? Какое вам дело, почему я отдал этот приказ? Какого рожна я вообще должен оправдываться перед вами?

— Вы оправдываетесь перед собой, граф, — мягко возразил Сигмон. — Причем за то, чего еще не совершили.

— В самом деле? — хмыкнул Де Грилл и внезапно помрачнел. — Да. Вы правы, Сигмон. Я действительно пытаюсь оправдать свое решение. Доказать самому себе, что оно необходимо. Почему?

— Потому что вы не чудовище, Эрмин, — тихо сказал Сигмон. — Что бы вы ни говорили… Чудовища не беспокоятся о своих решениях и не пытаются их оправдать.

— Вот, значит, как, — сказал советник, пожевав сухие губы. — И что, так каждый раз, да?

— Каждый раз. А потом — каждую ночь, за годом год. И каждый день. И каждую минуту.

Де Грилл замолчал. Поднял руку, потер лоб, покрытый уже заметными морщинами.

— Как жаль, что мы не чудовища, Сигмон, — тихо проговорил он. — Тогда все было бы намного проще.

— Да, граф, — со вздохом согласился Ла Тойя. — Было бы проще и страшнее.

— Ступайте, — махнул рукой советник и протянул графу листок бумаги с королевской печатью. — Вот приказ о содействии вам всех служб королевства. Загляните к казначею и к обозникам. А потом выезжайте немедленно и постарайтесь успеть до покушения на графа Дарелена. Постарайтесь сделать так, чтобы вам не пришлось… оставлять в Дарелене слишком яркую память о себе.

— Уже иду, ваша светлость, — кивнул Сигмон, поднялся на ноги и пошел к двери.

— Постарайтесь отправить из Ташама весточку с птицей! — крикнул ему в спину Де Грилл. — Чтобы я знал, что с вами все в порядке.

Сигмон обернулся и удивленно поднял брови.

— А как же ваш дар, советник?

— Дар, — буркнул Де Грилл. — Это такая штука… Дар к делу не пришьешь. Так что не забудьте отправить весточку. Поменьше думайте и побольше действуйте, Сигмон.

Ла Тойя кивнул и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Советник откинулся на спинку кресла, разглядывая опустевший кабинет. Ему было не по себе. Неужели он и правда был готов натравить ручного зверя на целое графство? Спустить с цепи смертоносную силу, отдать ей приказ… Да, в Дарелене живут кровопийцы, но ведь они просто нелюди, и больше ничего. Так же, как и он — граф Птах. И граф Ла Тойя. Только в этом их вина?

Советник медленно поднялся и подошел к окну, отдернул тяжелую штору. Над городскими крышами плыл рассвет. Солнце еще не выглянуло из-за восточных лесов, но небосклон уже пылал зарницей. Де Грилл представил, как Сигмон Ла Тойя собирается в дорогу, бежит к королевским конюшням, выбирает себе лучшего скакуна и мчится прочь, словно пытаясь убежать от того, что остается за его спиной.

— Бедный мальчик, — вслух произнес граф. — У него же все написано на лице.

Советник видел это в его глазах. Видели это и другие. Еще немного, и к Геордору выстроится очередь из «доброжелателей» с готовыми побасенками. И далеко не все из них будут касаться графа Ла Тойя. В глазах королевы тоже порой… Геордор в последнее время стал очень мягок. Но хорошо, если парень проведет в Дарелене пару недель. Так будет лучше для всех.

Медленно отвернувшись от окна, советник подошел к столу, опустился в кресло. Задул свечи и вытащил из огромной стопки бумаг на столе новый документ.

* * *

Вэлланор проснулась, когда осеннее солнце забралось под балдахин и коснулось ее щеки. Это было так приятно — просыпаться от теплых касаний южного солнца. Вэлла прекрасно понимала, что Рив — не настоящий юг, что по сравнению с Гернией он скорее север. Но после Каменных Чертогов, спрятанных в глубине скал от ледяных ветров гор, столица Ривастана казалась городом вечного лета.

Приподнявшись, Вэлла села в постели, среди пухлых перин, таких неуместных этим теплым утром. Большая комната — ее и только ее — была залита солнечным светом. Она велела не закрывать штор. Никогда. И сейчас была вознаграждена чудесным видом пылинок, танцующих в лучах. Перед ней извинялись, и не раз, за то, что не успели привести в порядок комнаты королевы — слишком долго они пробыли в запустении, — и отдали ей давние комнаты короля. Сам Геордор просил у нее прощения за то, что ее поселили в неподобающих апартаментах. Но Вэлланор была этому даже рада — ей не хотелось жить там, где когда-то жила другая королева. Пусть она давно умерла, кажется, еще до ее рождения, но Вэлланор думала, что те комнаты все еще принадлежат ушедшей в иной мир. Не стоит их тревожить. Ей хватит и этих комнат, ведь по сравнению с прежними комнатами Вэллы они — настоящий дворец. Ей уютно и здесь. Тем более что она живет в них совершенно одна. Геордор спал в своей опочивальне — всегда, кроме той ночи, что последовала за свадьбой.

Улыбка Вэлланор поблекла. Геор был таким нежным и осторожным… И все же, все было не так, как девушка себе это представляла. Старые свитки ничего не говорили об этом. Или она читала не совсем те, что нужно. Зато помогли советы Эветты, успевшей шепнуть новой королеве на ушко пару ободряющих слов. Милая Эветта. И почему ее не любят все остальные? Уже не раз Вэлланор, словно бы случайно, слышала разговоры о ее неподобающем образе жизни. Дамы шептались за спиной у королевы, причем так громко, чтобы она все слышала. Но Вэлла предпочитала делать вид, что ничего не слышит. Эветта и Рон — эти чудесные люди стали островками радости в ее новой жизни. Геор, конечно, тоже. Он так заботлив, так предупредителен… Совсем не похож на суровых лордов Тарима. Ей очень повезло — это она поняла уже сейчас, когда настоящая жизнь затмила все древние легенды о блистательных героях прошлого. Геор мог оказаться совсем другим. Например, таким, каким его порой рисовал придворный шут дедушки — старым развратником, глупым и жестоким. Дедушку очень забавляли такие истории. Но Вэлланор быстро научилась не верить им, ведь порой шут рассказывал такое и о тех, кто вырос рядом с ней, с Вэллой. Рассказывал просто для того, чтобы повеселить своего господина.

Геордор был не похож ни на ее деда, ни на отца… Пожалуй, он больше походил на Римара, ее старшего брата, которого она так давно не видела. Нет. Все-таки Геор напоминал очень и очень старшего брата, доброго и любящего, словно сошедшего со страниц древних сказаний. Он так добр. Заботлив. Но… Вэлланор зажмурилась, не решаясь признаться самой себе, что сейчас она больше всего на свете хотела бы увидеть мрачное и суровое лицо графа Ла Тойя, который так занят на своей проклятой службе, что даже ни разу не появился во дворце. Не пришел ни на свадебную церемонию, ни на пир, ни на торжества. Рон говорил, что граф занят делами — распутывает ниточки заговора, который якобы случился в королевстве как раз накануне свадьбы. Но Вэлланор все чаще казалось, что граф просто избегает ее, под любым предлогом отказываясь появляться во дворце. Быть может, это и к лучшему. Вэлланор даже не знала, что ему сказать, когда они встретятся. Но хотела увидеть его. Лучше всего издалека, мельком, чтобы знать — он жив и по-прежнему где-то рядом. И придет на помощь, если королева позовет своего героя.