Вот недавно рассекреченный документ, рождённый в недрах ведомства генерала Абакумова. Он вполне характеризует степень безграничности власти, которую имел главный исполнитель воли Хозяина.

В апреле 1954 года всех, проходивших по «ленинградскому делу», реабилитировали:

А в июне 1951 года в стране разыгрался новый громкий процесс. Теперь уже генерал Абакумов и его ближайшие подчинённые заполнили камеры Лефортовской тюрьмы. Следователь следственной части по особо важным делам подполковник Михаил Рюмин написал в ЦК письмо, в котором информировал: «Абакумов и его люди не расследуют деятельность вражеской агентуры, скрывают от Сталина собственные промахи, что Абакумов обогатился за счёт трофейного имущества и потратил большие государственные средства на оборудование себе новой квартиры в доме № 11 по Колпачному переулку. Отсюда выселили шестнадцать семей, чтобы министр мог разместиться с комфортом».

«Письмо подполковника Рюмина» сочинялось в кабинете завотделом партийных, профсоюзных и комсомольских кадров ЦК Семёна Игнатьева. Он-то, Игнатьев, и станет преемником Абакумова на посту министра. Мастер интриг Маленков тоже приложил к «письму подполковника» руку. Когда отредактированный оригинал принесли Сталину, он прочитал его и с удовлетворением и не без иронии сказал:

— Вот, простой человек, а насколько глубоко понимает задачи органов госбезопасности. А министр не в состоянии разобраться.

Генерала Абакумова арестовали 4 июля 1951 года. Против него выдвинули обвинение по статье 58–16 УК РСФСР: измена родине, совершённая военнослужащим… Это был приговор.

Ирония судьбы: в особняке генерала Абакумова провели обыск, который выявил большое количество трофейной мебели, холодильников, радиоприёмников, ковров, гобеленов, а также 1260 метров различных тканей, много столового серебра, 16 мужских и семь женских золотых часов, 100 пар обуви, 65 пар запонок и другие предметы, вывезенные из Германии.

Что ж, «фокстротчик» тоже любил жизнь и красивые вещи. Ведь и сам был довольно красив. Женщины по нему сходили с ума.

А дальше — о, злая ирония судьбы! — его заковали в кандалы и держали в карцере-холодильнике. Его суточный паёк состоял из куска хлеба и двух кружек воды. Не в том ли самом холодильнике с хлопьями инея на потолке и стенах, где держали Русланову?

Как говорили в Даниловке, где чёрт не пахал, там и не сеял, а где не сеял, там не пожнёт… Этот и пахал, и сеял, и — пожинать ему же пришлось.

Абакумова во время допросов избивали, пытали, унижали. Держался он упорно, твердил, что ничего по своей инициативе, без приказа Сталина не делал. Виновным себя не признавал. Его подчинённых, которые сразу подписали «чистосердечные признания», расстреляли быстро. В том числе и подполковника Рюмина.

А его, Абакумова, расстреляют в Левашовском лесу под Ленинградом 19 декабря 1954 года. К тому времени Русланова уже будет гастролировать по стране с концертами, набирать прежнюю свою высоту.

В декабре 1997 года дело бывшего министра МГБ пересмотрят по просьбе родственников. Частично он будет реабилитирован, и справедливо — родине он всё-таки не изменял. Из постановления Президиума Верховного суда РФ от 17 декабря 1997 года:

Владимирский централ — тюрьма с историей. Сейчас в ней, говорят, даже музей есть. Не был, не посещал.

Эта, пожалуй, самая знаменитая в России тюрьма была построена по указу императрицы Екатерины II в 1783 году. Центральной тюрьмой — Централом — стала именоваться с 1906 года. Здесь содержали политических заключённых. В 1825 году при Владимирском централе построили здание пересыльной тюрьмы.

Осуждённых гнали из Москвы в Сибирь по Владимирскому тракту — дороге, шедшей через Владимир-на-Клязьме, а точнее, через Владимирскую пересыльную тюрьму. Собирали партиями, человек по восемьдесят, заковывали в кандалы и — пошли вёрсты отсчитывать. Пройдя 15–20 километров, конвойные останавливали каторжников на привал (этап). Так и шли, отсчитывали уже не вёрсты, а этапы.

Владимир Гиляровский написал стихотворение об этой мрачной дороге и посвятил его художнику Исааку Левитану. У Левитана есть прекрасный пейзаж, он так и называется: «Владимирка». Написан в голубовато-зелёных тонах поздней весны или раннего лета. Дорога, уходящая вдаль. По ней, обочиной, идёт пустынник с котомкой, в чёрном длинном одеянии, вроде бы монах. Идёт мимо часовенки с голубцом, под которым, должно быть, прикреплена иконка. Вдали, в полосе, озарённой солнцем, очертания белого храма. То ли город, то ли монастырь. И — леса, леса, леса. Россия без конца и без края. Именно такого Левитана любила Русланова. Гиляровский, влюблённый в эту картину, написал стихи: