– А конкретнее?

– Проверяли, можно ли найти такие входные параметры, чтобы на выходе получить заданные, точнее, ожидаемые. Это нетривиальный вопрос, вообще-то ведь эволюция – процесс случайностный. Случайность ее и двигает. Не будет ошибки – не будет эволюции. Мы, по-моему, говорили с тобой об этом. Поэтому, кстати, любой проигрыш любого среза дает каждый раз чуть-чуть иные цифры на выходе. Вот… А у наших математиков была гипотеза, что можно навести эволюцию на ориентиры… Ну, вот как молния – в какое дерево она ударит, неизвестно, это чисто вероятностный процесс. Но если поставить некий высотный громоотвод, увеличится вероятность удара в эту точку. Понял чего-нибудь?

– Продолжай.

Фридман посмотрел на мое серьезное лицо, вздохнул и продолжил:

– Задаются серии цифровых параметров, чтобы на выходе получились такие-то значения. Причем входящие данные надо задать такими, чтобы они явно были чужеродными для «естественной» эволюции. Иначе будет непонятно, случайное это совпадение получено на выходе или нет. Другой вопрос, как их найти в этих бигдатах, искомые ожидаемые числа, учитывая, что их там может и не быть, гипотеза ведь не подтверждена. Короче, не забивай голову… А шлюз, о котором ты спрашивал, – это просто программный переходник, он преобразовывает программные коды в удобный для твоего восприятия вид – показывает их тебе в виде людей на экране. Там же внутри нет никаких людей из костей и мяса, как ты понимаешь, нет никаких белковых молекул, домов, облаков, там только цифирь одна. Ее надо развернуть, конвертировать.

– «Домов, облаков…» – повторил я задумчиво. – Нету… То есть одну и ту же жизнь персонажа вы можете прокрутить в срезе несколько раз, поскольку это запись маленького отрезка эволюции?

– Ну, да. Я об этом и говорю. Одну жизнь, говоря бытовым языком, мы можем проиграть несколько раз и по-разному. Заодно с тысячами других в этом временном срезе.

– То есть… Погоди, – я задумался. – Пока запись лежит, то есть не проигрывается, она мертва. Но как только вы начинаете эту «песню» проигрывать, персонажи оживают?

– Примерно, – сказал Фридман и взял печеньку из салатницы, куда пересыпал содержимое найденного пакета. – Кинопленку представляешь? Пока она лежит в жестяной круглой коробке, движения нет, жизни нет. Начинаешь ее прогонять через кинопроектор, фигуры на экране оживают.

– Иными словами, люди там, в этой срезанной таблетке вселенной, в этом скопированном кусочке толщиной, например, в год или в одну жизнь… они проживают это много раз?

– И каждый раз в новых биографиях, представь! Мы же меняем входные данные. Это тоже одна из целей эксперимента – проверка математических гипотез. Да даже если бы мы ничего и не меняли – случайность вшита в процесс, и поэтому жизнь у них там каждый раз складывается по-разному.

– То есть тот мальчик, – я посмотрел, как Андрей закинул маленькую печенюшку в рот, – с которым я беседовал…

– Какой мальчик?

– Помнишь, я просил у тебя его адрес? Ну, инвалид… ноутбук…

– Ах, да, было такое. И что? – Фридман прихлебнул еще чаю.

– То есть в некоторых запусках он, возможно, и не был колясочником? И отец у него не погиб?

– Возможно… Но ты не воспринимай их как людей, это всего лишь цифровые потоки…

– …обладающие сознанием. Не зря же мы ставили галочки.

– Ну, в принципе, да. Но даже по меркам их виртуального мира, они «не настоящие». Их эволюция уже проскочила, их поезд ушел миллион лет назад по их времени. А они – просто записи. То есть они не существуют в квадрате!

Я тоже взял в руки маленькую круглую печеньку из салатницы, покрутил в пальцах и снова положил на место.

– Вот как раз они-то и существуют! В рамках своей эволюции они уже умерли миллион лет назад, их виртуальные кости в прах развеяны. А в твоем лабораторном аду они проживают жизнь за жизнью… Кстати, а как можно определить, что те несвойственные их миру данные, которые вы надеетесь получить, меняя входящие сигналы… блин… ну, короче, что ваши математические гипотезы верны? Как эти ваши искусственные данные, которые вы вводите, выглядят в их глазах?

– Ой, это сложно объяснить. – Фридман поставил кружку на стол. – Целая процедура. Нужно создать каналы поиска этой информации с обратной связью. Ты не поймешь… А как это выглядит в их глазах, я даже тебе не скажу. Мы вообще не очень представляем себе, как может «выглядеть» цифровая жизнь. Это ведь шлюз дорисовывает нам до понимания. Я даже не задумывался, честно говоря, над этим. Ну, наверное, им видится наше вмешательство как некое странное событие, не знаю. Может, как летающие тарелки, нечто странное, необъяснимое…

– Чудо?

– Не в прямом смысле, – Фридман закатил глаза вверх, и я понял, что он рисует себе возможную картинку. – Основные уравнения, которые определяют развитие этого мира, там ведь жестко заданы, через них не вырвешься, но что-то мистическое, может быть, или таинственное, совпадения странные, без понятия… Для нас это выглядит как ряды цифр. Мы просто запускаем туда ряды цифр и ждем отклика в виде других рядов цифр, задача только – поймать их в огромном массиве… Ну, точнее, уже не ждем, сломалась машинка.

– Слушай, а как они умирали?

– В смысле? – взявший было кружку со стола Андрей поставил ее вновь и недоуменно посмотрел на меня.

– Ну, вот вы выключаете проигрывание записи. Вселенная гаснет. А как это выглядит в глазах тамошних обитателей? Учитывая, что у них время течет по-другому?

Фридман задумался.

– Ну, поскольку процесс отключения не мгновенен, это же физический процесс, он занимает какое-то время, пусть и короткое по нашему масштабу. По их масштабу – длиннее. Может быть, минуты. Или часы. Но, думаю, первой отрубится периферия, дистантные поля, задаваемые системой очень поверхностно. Не знаю, может быть, в их глазах сначала погаснут звезды на небе. А потом уже тьма накроет «ненавидимый прокуратором город». Но это я с ходу просто фантазирую. Как идеальное сознание отрабатывает цифровую реальность, мы понятия не имеем… Саш! Ты зря очеловечиваешь их, повторюсь. Да, ты ставил галочки напротив клетки «человек». Но это иллюзия. Твоя иллюзия! Вызванная, в конечном счете, ответами машины.

– Утешайся.

– Блин… Это факт! – Фридман всплеснул руками. – На самом деле там всего лишь ряды цифр.

– А что такое «на самом деле»? И разве само сознание – не иллюзия?.. – вздохнул я.

– Есть такая гипотеза, – кивнул Фридман.

В этот момент откуда-то со второго этажа раздался детский плач, и я увидел, как Фридман напрягся. Он еще не знал, как ему на это реагировать – нужно кидаться на этот крик или Джейн справится