Что же делать? Он нервничает. Может быть, залаять? Не лаять? Остаться, уйти, да, нет, лаять, не лаять?

Пописать. Надо пописать. Поднять лапу. А? Да. Ах, какой резкий запах у мочи. От тротуара поднимается пар; надо же, пар. Интересно.

Толстяк! О нем забывать нельзя. Верно, ждет его там, на аллее. Надо успеть прибежать, пока он не успел уйти, а уйдет - сгинет навеки, надо его обязательно привести сюда, да, да, да, потому что женщина и мальчик никуда отсюда не уйдут.

Хорошая собака. Умница!

Он трусцой отбегает от машины. Затем прибавляет ходу. Добегает до угла. Сворачивает за угол. Бежит дальше. Снова угол. Аллея позади того места, где люди готовят еду. Тяжело дыша, возбужденный, он подбегает к двери, около которой толстяк его так славно накормил объедками. Дверь заперта. Толстяка подле нее нет. Ушел. На земле никаких объедков.

Пес озадачен. А он так был уверен! Что все они станут жить вместе. Значит, сон - неправда? Он царапает дверь когтями. Царапает, царапает, царапает.

Толстяк не выходит. Дверь так и остается закрытой. Он лает. Ждет. Снова лает.

Никакого ответа.

Н-да. Так. А теперь что?

Он все еще возбужден, хотя значительно меньше, чем раньше. Не так сильно, чтобы от возбуждения хотелось писать, но все же достаточно сильно. Он вышагивает взад и вперед перед дверью, несколько раз в разных направлениях пересекает аллею, повизгивая от разочарования и досады, недоумевая, и настроение у него начинает заметно портиться.

С противоположного конца аллеи до него доносятся голоса, и он знает, что один из них принадлежит вонючке, от которого разит всеми плохими запахами сразу, включая и запах того-кто-может-убить. Даже на расстоянии он отчетливо чует все эти запахи вонючки. Он не может знать, кому принадлежат другие голоса, не чувствует их запахов, так как запахи вонючки забивают все другие.

Может быть, один из них толстяк, высматривающий своего Псину.

Вполне вероятно!

Виляя хвостом, он бежит на другой конец аллеи, но, когда подбегает, обнаруживает, что толстяка там нет, и хвост его уныло повисает. Там только совершенно незнакомые мужчина и женщина, которых он видит впервые, и они вместе с вонючкой стоят перед машиной и разговаривают.

- Вы правда фараоны? - спрашивает вонючка.

- Ты что сделал с машиной? - кричит женщина.

- Ничего. Я даже н ней и не притрагивался.

- Если в машине говно, считай, что тебя уже нет на свете.

- Нет там ничего; да выслушайте же меня, черт вас дери!

- Сразу загудишь у меня на принудиловку, сука.

- Да как же я мог залезть в машину, если она закрыта?

- Значит, все-таки пытался, а, отвечай, гад?

- Просто хотел проверить, вы правда из полиции или нет.

- Я тебе покажу, сука, правда это или нет.

- Эй, уберите руки, отпустите меня!

- Господи, до чего же ты весь провонял!

- Отпусти, слышишь, убери лапы!

- Да брось ты его, Конни. Ладно, полегче, полегче, - говорит мужчина, от которого пахнет меньше.

Втягивая в себя воздух, пес вдруг обнаруживает на незнакомом мужчине тот же запах, что и на вонючке, и удивляется. Запах того-кто-может-убить. Незнакомый мужчина только недавно общался с оборотнем.

- От тебя воняет, как от целой свалки отравляющих веществ, - говорит женщина.

От нее тоже исходит запах того-кто-может-убить. Все трое пахнут одинаково. Вонючка, мужчина и женщина. Интересно.

Он подходит поближе. Принюхивается.

- Да послушайте же, мне необходимо переговорить с кем-нибудь из полиции, - ноет вонючка.

- Говори, чего ждешь, - подсказывает женщина.

- Меня зовут Сэмми Шамрой. Я хочу заявить о преступлении.

- Понятно, у тебя увели твой новый "мерседес".

- Я нуждаюсь в помощи!

- Нам бы она тоже не помешала, дружище.

От всех троих исходит не только запах оборотня, но буквально разит запахом страха, того самого страха, что исходит от женщины и мальчика, которые кличут его Вуфером. Все они, вместе взятые, ужасно боятся оборотня.

- Меня хотят убить, - говорит вонючка.

- Если не уберешься отсюда, это сделаю я!

- Ну все, все. Хватит.

- И тот, кто хочет убить меня, - не человек. Я называю его крысоловом.

Может быть, стоит свести этих людей с женщиной и мальчиком в машине? Каждый из них боится в одиночку. Когда они будут вместе, может быть, они перестанут бояться. Все вместе они станут жить под одной крышей, каждый день играть с ним, кормить его, разъезжать по разным местам на машине - кроме вонючки, которого они не будут брать с собой, если, конечно, он не перестанет быть таким вонючим, что от его запахов все время свербит в носу и хочется чихать.

- Я называю его крысоловом, потому что он сделан из крыc, и, когда рассыпается на части, крысы эти разбегаются кто куда.

Но как? Как свести их с женщиной и мальчиком? Как заставить их понять, чего он хочет? Ведь люди иногда такие бестолковые!

Когда к ним подбежала собака и стала обнюхивать их ноги Гарри так и не понял, принадлежала ли она бродяге Сэмми или была беспризорной. Если вдруг бродяга поведет себя буйно и придется применить силу, собака может встать на его защиту. И, хотя вела она себя совершенно неагрессивно, известно, внешность бывает обманчивой.

Тем не менее большую угрозу, чем собака, представлял все же Сэмми. Жизнь на улицах или обстоятельства, которые привели его туда, истощили его, остались только кожа да кости, подорвали его здоровье, и в просторной, не по плечу, одежде со складов Армии Спасения, казалось, жил и двигался, гремя костями, только его скелет, но тем не менее все это вовсе не значило, что он был физически слабым человеком. Энергия била в нем ключом через край. Глаза его были раскрыты так широко, что, казалось, веки в них вообще отсутствовали. Напряженное от внутренних переживаний лицо бороздили глубокие морщины, а губы, оголяя напрочь прогнившие передние зубы, то и дело растягивались, с его точки зрения, в обаятельную, а на поверку в зловещую, улыбку,от которой мурашки ползли по коже.

- Крысоловом - это, понятное дело, я про себя его так называю, а не сам он себя так зовет. Он себя вообще никак не называет. Понятия не имею, откуда он берется и куда девается потом, то его нет, то вдруг - на тебе, вот он, тварь садистская, от одного вида его тошнит…

Несмотря на хилое свое сложение, Сэмми сейчас походил на механического робота, на полную мощность подключенного к энергетическим источникам питания, и энергия подавалась к нему по всем каналам, так что, казалось, еще немного - и произойдет взрыв, и осколки вдребезги разбитых механизмов, пружин, пневматических патрубков разлетятся в разные стороны, убивая вокруг себя все живое. У него мог быть нож, а то и пистолет, как знать. Гарри не раз был свидетелем, как хиляки, подобные этому бродяге, которых, вроде бы, легкий порыв ветра мог запросто унести за море в Китай, под воздействием наркотиков, способных превратить слабого котенка в могучего тигра, оказывали такое сопротивление, что трое здоровенных мужчин едва могли управиться с каждым из них в отдельности и отнять у них оружие.