— Но все равно — страшно видеть, как увядает твое тело и лицо покрывают морщины!

— Это происходит не сразу. Поэтому успеваешь привыкнуть. Лично меня пугает мысль снова стать твоего возраста.

— Почему?

Верна хотела было сказать, что боится снова стать такой же дурочкой, но тут же одернула себя, напомнив себе еще раз, что они с Фебой старые подруги.

— Да, наверное, потому, что мне пришлось продираться через тернии, которые тебе еще предстоит преодолеть, и я хорошо знаю, как сильно они колются.

— Какие мне встретятся тернии? — заинтересованно спросила Феба.

— Думаю, что у каждого человека они свои. Кто знает, какие достанутся на твою долю?

Феба, сцепив пальцы, наклонилась ближе.

— А какие тернии встретились на твоем пути, Верна?

Верна поднялась и закрыла чернильницу. Она смотрела на стол, но не видела его.

— Хуже всего, — медленно произнесла она, — было увидеть, какими глазами смотрит на меня Джедидия, когда я вернулась. Для него, как и для тебя, я была всего лишь морщинистой старой каргой.

— О, Верна, я никогда так не...

— Способна ли ты понять эту боль, Феба?

— Ну конечно, когда тебя считают старой и страшной, хотя это вовсе не так...

Верна покачала головой:

— Нет, ты не поняла. — Она поглядела Фебе прямо в глаза. — Больно было увидеть, что для него имеет значение только внешность, а то, что вот здесь, — она постучала себя по голове, — ему было не нужно. Его интересовала только оболочка, а не содержимое.

Верна не сказала о том, что еще более тяжелым открытием явилось для нее, что Джедидия перешел на сторону Владетеля. Ей пришлось убить его, вонзив дакру ему в спину, чтобы спасти жизнь Ричарду. Джедидия предал не только ее, но и Создателя. Вместе с ним умерла и какая-то часть самой Верны.

Феба выпрямилась, глядя на Верну слегка озадаченно.

— Да, наверное, я понимаю, что ты имеешь в виду. Когда мужчина...

— Надеюсь, я хотя бы отчасти ответила на твой вопрос, Феба, — перебила Верна. — Всегда приятно поболтать с подругой. — В ее голосе явственно зазвучали властные нотки аббатисы. — Есть ли ко мне посетители?

— Посетители? — Феба моргнула. — Нет, сегодня никого.

— Отлично. Я намерена в уединении помолиться Создателю. Попроси Дульчи, пусть поможет тебе закрыть дверь щитом. Я не желаю, чтобы меня беспокоили.

— Слушаюсь, аббатиса, — поклонилась Феба и вдруг улыбнулась: — Спасибо за беседу, Верна. Прямо как в старые добрые времена, когда нас отправляли спать, а мы часами болтали. — Она поглядела на заваленный бумагами стол. — А как с докладами? Я вижу, их у тебя скапливается все больше и больше.

— Как аббатиса я не могу пренебрегать Светом, который управляет Дворцом и сестрами. Кроме того, я должна молиться за всех нас и просить Создателя направлять наши помыслы. В конце концов, мы ведь сестры Света.

В глазах Фебы опять появилось восторженное выражение. Похоже, она считала, что, став аббатисой, Верна каким-то образом перестала быть обычным человеческим существом и чудесным образом коснулась руки Создателя.

— Разумеется, аббатиса. Я прослежу, чтобы щит был установлен должным образом. Никто не нарушит вашего уединения.

У порога Верна мягко окликнула Фебу:

— Ты еще ничего не выяснила о Кристабель?

Феба отвела взгляд. Верне показалось, что она испугалась.

— Нет. Никто не знает, куда она поехала. И неизвестно так же, куда исчезли Амелия и Джанет.

Кристабель, Амелия, Джанет, Феба и Верна были подругами, вместе росли, но самые близкие отношения у Верны сложились именно с Кристабель, хотя она, как и все, в те годы немного завидовала этой девочке. Создатель наделил Кристабель роскошными светлыми волосами, красивым личиком, а также милым и добрым характером.

Было что-то весьма загадочное в том, что три ее подруги внезапно исчезли. Сестры иногда покидали Дворец, чтобы навестить родных, пока те еще были живы, но в таких случаях всегда испрашивали разрешения. К тому же родители этих сестер давно уже умерли от старости. Иногда сестры отправлялись в путешествие и для того, чтобы немного отдохнуть и развеяться, но и в этом случае полагалось уведомить об отъезде и сообщить, куда именно они направляются.

Ни Кристабель, ни Амелия, ни Джанет этого не сделали. После похорон прежней аббатисы они просто исчезли. Верна боялась, что они, возможно, не смогли смириться с тем, что аббатисой стала она, и предпочли покинуть Дворец. Но как бы ни было ей больно от этой мысли, Верна молилась, чтобы случилось именно это, а не что-нибудь гораздо худшее.

— Если что-то услышишь, Феба, скажи мне, — велела Верна, стараясь не выдать своего беспокойства.

Когда Феба ушла, Верна установила с внутренней стороны двери щит, который придумала сама, используя качества, свойственные только ее личному Хань. Если кто-нибудь попробует войти, то разорвет тончайшие нити. А если даже заметит и попытается потом починить своим Хань, Верна увидит чужую магию.

Рассеянные солнечные лучи пробивались сквозь листву, освещая садик тихим ласковым светом. В конце маленькой рощицы рос благородный лавр, весь усыпанный пушистыми почками. За ним виднелась усаженная розами ухоженная лужайка. Сорвав лавровый лист, Верна растерла его в руке и с удовольствием вдохнула пряный аромат.

За лужайкой заросли сумаха и маленькие деревца скрывали высокую стену, окружавшую сад аббатисы, создавая иллюзию большого пространства. Верна внимательно изучила расположение веток. Если не найдется более подходящего места, можно попробовать здесь. Она двинулась дальше. Времени оставалось в обрез.

На маленькой боковой тропинке, огибающей рощицу, где стоял маленький домик — убежище аббатисы, — Верна наконец нашла то, что ей было нужно. Приподняв подол, она подошла ближе к стене и убедилась, что место просто идеальное. Прямо возле стены были посажены груши, и одна оказалась особенно подходящей: ее ветви росли по обе стороны ствола, словно ступеньки лестницы.

Подоткнув подол, Верна собралась уже лезть, но остановилась, заметив содранную кору. Она провела пальцем по этим царапинам. Так, похоже, она не первая аббатиса, которая желает тайком покинуть свое узилище.

Забравшись на стену и убедившись, что поблизости нет стражников, Верна обнаружила очень удобный спуск к довольно широкому уступу, ведущему к толстой дубовой ветке, откуда можно было спрыгнуть на большой валун, а там уже до земли оставалось не более двух футов. Оказавшись внизу, Верна тщательно стряхнула с себя кору и листья, одернула серое платье и поправила скромный воротничок. Перстень аббатисы она сунула в потайной карман. Набросив на голову шаль и плотно повязав ее под подбородком, Верна улыбнулась, радуясь, что нашла тайный выход из своей бумажной тюрьмы.