Молодой солдат, коренастый малый по имени Доббс, рьяно взялся за выполнение своего поручения, и, за исключением нескольких коротких отлучек за близрастущие деревья, я ни на минуту не могла от него отделаться.

Наконец мы прибыли в Керс, но там обнаружилось, что полковника Кэмпбелла вызвали в Ливингстон.

— Послушай! — обратилась я к моему бдительному стражу. — Скорее всего у полковника не будет ни времени, ни желания разговаривать со мной, а уж я тем более не могу ничего ему сообщить. Почему бы мне не остаться здесь в городе, чтобы сделать необходимые приготовления, и потом отправиться в Эдинбург?

Не найдя ничего лучшего, я поведала англичанам ту же самую историю, которую рассказала Коламу Макензи два года назад, — я вдова из Оксфорда, ехала навестить своих родственников в Шотландии, на меня напали шотландские разбойники и похитили.

Рядовой Доббс упрямо качал головой. Ему было не больше двадцати, не очень умный и сообразительный, он был на редкость упрям — вбив себе что-нибудь в голову, он уже не отступал от этого.

— Я не могу вам это позволить, мистрис Бошан, — говорил он (в этой истории я воспользовалась своим девичьим именем). — Капитан Бледсоу вырвет у меня печенку, если я не доставлю вас к полковнику живой и здоровой.

Итак, на двух жалких клячах, каких мне еще не приходилось видеть, мы прибыли в Ливингстон. Меня освободили от моего бдительного стража, но положение мое не стало лучше. Я оказалась в кабинете на верхнем этаже и снова рассказала свою историю, на этот раз полковнику Гордону Маклишу Кэмпбеллу из Нижней Шотландии, командующему одним из отборных полков.

— Да-да, понятно, — сказал он таким тоном, что сразу стало ясно — ничего он не понял. Это был коротышка с лисьим лицом, редкими рыжими волосами, зачесанными с висков назад. Он прищурил и без того узкие глаза и опустил взгляд на изрядно помятое письмо на своем столе. — Здесь говорится, — продолжал он, водружая на нос очки и вглядываясь в страницу, — что среди тех, кто захватил вас в плен, мистрис, был один из клана Фрэзера — очень крупный мужчина с рыжими волосами. Это верно?

— Да, — ответила я, размышляя, к чему он клонит.

Полковник тряхнул головой так, что очки упали с носа, и уставился на меня пристальным взглядом.

— Солдаты, которые спасли вас возле Фолкирк-Хилл, сообщили, что, по их мнению, один из тех, кто захватил вас, был не кто иной, как шотландский военачальник, известный под именем Рыжий Джейми. Ну так вот, я допускаю, мистрис Бошан, что во время вашего пленения вас… вас, скажем так, мучили, — его губы растянулись, произнося это слово, но он не улыбался, — и, возможно, вам было не до каких-либо наблюдений, но не слышали ли вы случайно, как обращались к этому человеку?

— Слышала. Его называли Джейми. — Я не думала, что этим ответом нанесу вред Джейми. В воззваниях, которые мне довелось видеть, неоднократно отмечалось, что Джейми является сторонником Стюарта. То, что Джейми оказался в районе Фолкирка, возможно, представляло интерес для англичан, но едва ли могло повредить ему в дальнейшем.

«Они не могут повесить меня дважды», — не раз говорил Джейми. Однако достаточно и одного раза.

Я посмотрела в окно. Полчаса назад стемнело, сквозь снеговую мглу кое-где пробивались яркие пятна — это ходили туда-сюда солдаты с фонарями в руках. Джейми должен быть где-то в Календар-Хаусе, разыскивая окно, за которым я стою.

Но меня не покидала глупая уверенность, что он следует за мной, знает каким-то образом, куда я направляюсь, и ждет меня внизу на улице.

Я резко встала и подошла к окну. Улица была пуста, лишь продавец селедки сидел на табуретке с фонарем у ног, поджидая возможных покупателей. Конечно, это был не Джейми. Он не мог знать, где я. И никто в лагере Стюарта не знал, где я; я была совершенно одна. В отчаянии я прижала руки к стеклу, не заботясь о том, что могу выдавить его.

— Мистрис Бошан! Вам нехорошо? — прозвучал тревожный голос полковника у меня за спиной.

Я крепко сжала губы, чтобы они не дрожали, и сделала несколько глубоких вдохов, так что стекло запотело и улица скрылась в тумане. Внешне спокойная, я повернулась к полковнику.

— Со мной все в порядке, — сказала я. — Если у вас нет больше вопросов, я хотела бы уйти.

— Уйти? M-м… — Он с сомнением посмотрел на меня, затем решительно покачал головой. — На ночь вы останетесь здесь, — объявил он. — А утром я отправлю вас на юг.

Все сжалось у меня внутри.

— На юг?! Какого черта? Что мне там делать? — выпалила я.

Его щетинистые брови удивленно поползли вверх, рот широко открылся. Но он тут же спохватился, закрыл его и приоткрыл ровно настолько, чтобы выдавить из себя следующие слова:

— У меня приказ отправлять все сведения, касающиеся шотландского преступника, известного под именем Рыжий Джейми Фрэзер, а также людей, имеющих к нему хоть какое-нибудь отношение.

— Я не имею к нему никакого отношения! — воскликнула я. Если не считать замужества, подумала я про себя.

Однако полковник Кэмпбелл был непреклонен. Он повернулся к столу и порылся в пачке писем и депеш.

— А, вот оно. Вас будет сопровождать капитан Мейнуаринг. На рассвете он придет за вами. — Полковник позвонил в маленький серебряный колокольчик, дверь открылась, и появилась вопросительная физиономия его личного секретаря. — Гарви, проводите даму в ее комнату. И заприте дверь. — Он повернулся ко мне и церемонно поклонился. — Думаю, мы больше не встретимся, мистрис Бошан. Желаю вам хорошего отдыха и удачи в пути.

Вот и все.

Не знаю, с какой скоростью передвигается удача, но, вероятно, быстрее, чем капитан Мейнуаринг, который возглавлял отряд, сопровождающий провиантские повозки до Ларнака. Доставив повозки и их возчиков в целости и сохранности, он должен был с остатками своего отряда и товарищами не первостепенной важности следовать дальше на юг. По-видимому, я относилась к категории «несрочной информации», потому что мы были в дороге уже больше недели, а конца пути не предвиделось.

Юг… Может быть, Лондон? В тысячный раз вопрошала я себя. Капитан Мейнуаринг не говорил ничего о конечном пункте назначения, и ничего другого я придумать не могла.

Подняв голову, я заметила, что на меня уставился драгун, сидевший по другую сторону костра. Я ответила ему таким же пристальным взглядом, он покраснел и уставился в свою миску. Я привыкла к этим взглядам, хотя большинство из них и не были столь дерзкими.

Это началось с самых первых дней — я сразу заметила скрытое смущение молодых идиотов, доставлявших меня в Ливингстон. Мне потребовалось очень мало времени, чтобы разгадать причину холодной сдержанности английских офицеров. Дело было вовсе не в подозрительности. Я вызывала у них ужас и презрение. И лишь жалость ко мне и официальная ответственность удерживали их от проявления этих чувств.

Я была освобождена из рук хищных шотландских мародеров. При этом я провела целую ночь в одном помещении с людьми, которые, по мнению всех благоразумно мыслящих англичан, «не намного лучше диких животных, виновны в изнасилованиях, грабежах и других столь же ужасных преступлениях». Так что совершенно невероятно, чтобы молодая англичанка провела ночь в их компании и осталась невредимой.