— Потом Николаша «теряет» в подъезде сумочку, случайноналетает на ребенка Кати Мамонтовой, но тут же оборачивает это обстоятельство всвою пользу, ругаясь с молодой матерью, идет к метро, покупает «Семь дней»,опрокидывает лоток, ловит бомбиста и делает вид, что хочет убежать, незаплатив. Когда же разъяренный шофер требует деньги, Николай отдает ему часыматери с гравировкой. Так он заканчивает вторник. Домой он возвращается чутьраньше Сони, которая, возвращаясь от ученика, забежала в своей легкой куртенкев бистро выпить горячего чаю.

В среду парень как ни в чем не бывало едет в Капотню иподнимает шум, вызывает своего родственника, изображает убитого горем жениха.

— Ага, — фыркнул я, — а сам спустя пару днейпосле кончины невесты приводит к себе в дом женщину.

— Он делает еще одну ошибку, намазав ногти ярко-краснымлаком, — тихо сказала Нора.

Макс кивнул.

— Именно на таких неточностях и попадаются преступники,думают, все предусмотрели, ан нет! Но вначале Николай добивается успеха. Соняговорит, что была у Беаты в понедельник, подарила ей серьги своей матери, и онипомирились. Но, как на грех, в понедельник госпожу Чуеву в Капотне не видит ниодна душа, зато во вторник свидетелей хоть отбавляй, и у следователя создаетсявпечатление, что Соня врет. Он считает, что она действительно использовала вкачестве предлога для встречи антикварные серьги, только явилась к Беате вовторник и убила ее.

— Глупая мысль, — обозлилась Нора, — что жеона не забрала с собой украшения? Отчего оставила их дома у девушки?

— Ну, могла бы просто забыть, — пожал плечамиМакс, — все-таки она не профессиональный киллер или решила нарочнооставить, чтобы подтвердить свое алиби. Много ответов можно найти на этотвопрос.

Дело сделано, Соню арестовали, Николай ликует, наконец-то онсвободен и при деньгах. Впрочем, сразу продавать бриллианты парень побаивается.Он хочет, чтобы прошел суд, тогда он выпишет мать из квартиры, продаст халупу,купит отличную жилплощадь и уедет туда, где его никто не знает. Только тогдаможно будет, прикидываясь удачливым бизнесменом, реализовывать драгоценности. Вродном дворе все знают, что у Чуевых в кармане блоха на аркане, а вызыватьненужные подозрения Николай боится.

Поэтому он продолжает попрошайничать. Ему нужна девочка, иНиколаша обращается к Лере. Та приводит Лизу и заявляет: «Теперь сто баксов вдень!» — «С ума сошла? — кричит парень. — Нет таких цен!» —«Есть, — отвечает наглая девица и добавляет: — Однако, странно, комупонадобилось убивать Беатку? Уж не ты ли решил избавиться от нее, а? Может,хотел один все заграбастать?»

Диалог происходит буквально на следующий день после смертиБеаты, Соня еще не арестована.

«Может, мне пойти в милицию да рассказать о своихподозрениях?» — кривляется Лера. Николаша протягивает ей сто долларов. «Япередумала, — торжествующе заявляет та, — теперь Лиза стоит двестибаксов».

И парень понимает, что посадил себе на шею шантажистку. НоЛера даже не подозревает, с каким человеком имеет дело. Николаша кажется ейтрусоватым парнем, да он, кстати, старательно играет именно такую роль.

«У меня с собой нет двухсот гринов», — испуганноотвечает он. «Принесешь долг вечером ко мне домой, — ухмыляетсяЛера. — А Лизу пока не получишь». — «Ладно, — блеетНиколай, — обязательно приду, не сомневайся».

И он на самом деле приходит, но только не для того, чтобыотдать долг. Если пистолет куплен, он должен выстрелить. Николай великолепнознает, что у Леры нет никаких родственников, девушку никто не хватится, искатьее не станут… Убив Леру и спокойно закрыв дверь, парень удаляется, его никто невидит, и убийца чувствует себя в полной безопасности. Ему и в голову неприходит заглянуть в кухню, где тоненькой струйкой из плохо закрытого кранатечет вода в раковину, сливное отверстие которой закрывают грязные тарелки.

Николай спокойно продолжает свой бизнес. Вместо Лизы онберет на вокзале напрокат у бомжей девочку Катю и действует по старомусценарию. Представьте теперь его изумление, когда в квартиру входит ИванПавлович. Беата отправила письмо в фонд «Милосердие». По телефону Николай неузнает Подушкина. Он не слишком хорошо знаком с ним, но, естественно, тут жепонимает, кто переступил порог. Николай мигом смекает: дело плохо. ИванПавлович начинает задавать ненужные вопросы. Секретарь Элеоноры не признал покаНиколашу, но через пару минут поймет, кто перед ним!

— Вот почему он попросил закрыть шторы и все времяприкрывал лицо руками, — осенило меня.

— Ага, — кивнул Макс, — а потом небосьотослал тебя в ванну, за водой.

— Нет, попросил принести лекарство.

— И ты пошел?

— Естественно. «Митя» жутко выглядел, весь в нарывах.Почему он назвался Дмитрием Быстровым? — поинтересовался я.

— Во-первых, не хотел светиться под настоящей фамилией,а во-вторых, у Беаты осталось свидетельство о браке. Мошенники иногдапоказывали его особо сомневающимся благодетелям как документ, подтверждающий ихродство.

— У нее не отобрали свидетельство? — удивился я.

— Почему его надо забирать? — поднял брови Макс.

— Так Дмитрий Быстров умер.

— Ну и что? В случае смерти сдают паспорт, получаявзамен свидетельство о смерти. Другие документы остаются у вдовы, —пояснил Макс. — Увидав, что ты послушно потопал за медикаментами, Николайбыстро запер снаружи дверь ванной, потом разлил по полу…

— Где он взял бензин? — перебил его я.

— Керосин, — поправил приятель, — иногдаБеата, чтобы совсем разжалобить посетителей, выкручивала пробки и зажигалакеросиновую лампу. Дескать, она так нуждается, что не может оплатить счет заэлектричество. На кухне, в шкафчике под подоконником, стояла целая канистра керосина,вот она и пригодилась.

Услыхав, как загудело пламя, «Митя» выскочил из квартиры, незабыв крепко запереть железную дверь. Он искренне надеялся, что не в мерулюбопытный Иван Павлович сгинет в огне.

— А девочка? — тихо спросил я. — О ней он неподумал?

— Нет, — так же тихо ответил Макс, — комунужна сиротка без роду и племени? Умерла, и бог с ней.

— Кто же вызвал пожарных? — не успокаивался я.

Макс улыбнулся:

— Ну, за Николаем велось наружное наблюдение. Когда онвыбежал из подъезда, это показалось нашим людям странным. Не успели они двинутьза парнем, как из форточки повалил дым. Потом мне позвонила Нора и заорала: «Явсе знаю, спасай Ваву!»