Голоса разбудили. Оказалось, что солнце давно взошло и время близилось к полудню. Проспала я достаточно, получается. Тем временем, голоса становились всё громче и громче. Я сначала даже подумала, что Тимур на телевизоре громкость прибавил, но, когда в спальне отворилась дверь, я дар речи потеряла просто.

Лениво потерла сонные глаза. Взгляд сфокусировала на мужском силуэте, что стоял в дверном проеме. Улыбнулась как-то нервно, глотая ком в горле. Он смотрел на меня сверху вниз, скрестив руки на груди. Шумно дышал. Каждый его вдох и выдох эхом отдавались где-то в подкорке. Недвусмысленная картина предстала его обзору. Дом на берегу моря. В этом доме мы с Тимуром вдвоем. Я лежу на кровати, одетая в мужскую футболку, а за его спиной стоит тот другой, который всегда был третьим в нашем коварном любовном треугольнике. Тот третий одет лишь в одни джинсы; голый торс и босые ноги. Разве требуются еще какие-нибудь объяснения?

Тим, не оборачиваясь, молча закрыл за собой дверь прямо перед носом Ариевского. Не спеша ко мне подошел, а потом еще долго не решался заговорить, сидя рядом на кровати. Смотрел осуждающее, что ли? В уголках глаз собрались складки, а на лице мускул задрожал, злился? А потом резко отдернул одеяло. Так и повисла в воздухе рука, когда мои голые колени обдало прохладным воздухом. На мне была надета только мужская футболка без нижнего белья.

Кажется, в тот момент наш маленький мир предательски рухнул.

— Убедился? — Дверь нараспашку открылась. Ариевский к Тиму обратился, сжимая руки в кулаки, но Вольский, кажется, его не слышал совсем.

Молча снял с себя черное кашемировое пальто и мне протянул, со словами:

— Одевайся, — дрожащими руками взяла его одежду, но одеваться не торопилась, предчувствую, что все не может вот так легко закончиться без оправданий и объяснений.

Я ведь должна была что-то сказать, верно? Должна была убедить в том, что все выглядит гораздо хуже, чем есть. Должна была покаяться, что позволила чужим рукам и губам касаться моего тела, а больше мне не в чем было признавать свои ошибки. У нас так и не было секса с Ариевским, как бы тот не настаивал.

— Она никуда не пойдет, — снова майор вмешался в наш молчаливый диалог. На его слова мы даже не сразу отреагировали. Я прижимала к груди мужское пальто, вдыхая знакомый аромат одеколона, а Тим просто смотрел на меня, даже не моргая.

Боже, как же я по нему скучала. Как же долго не видела и не слышала его, что когда он пришел, у меня не нашлось ни одного слова. Если бы сердце умело говорить, то мое читало второй том любовной драмы.

Я развернулась на кровати, свесив ноги на пол. Надела на дрожащее тело пальто, кутаясь в его тепло, что до сих пор хранилось от Тима. Вольский руками ко мне потянулся. Достал длинные волосы из-под пальто и расправил их, отчего те веером легли на спину. А затем он обхватил двумя ладонями овал моего лица, а я накрыла его руки своими пальцами. Друг к другу лбами прижались, закрывая глаза. Мы снова с ним говорили, молча, как раньше. С этим мужчиной мне всегда было уютно молчать. Странная интуитивная связь всегда была между нами на сакральном уровне.

«Я бы никогда тебя не предала», — кричало все внутри меня.

«Мне хочется тебе верить, счастье мое», — отвечали его глаза.

«Знаешь, я все время думала о тебе и ждала», — продолжала шептать моя душа.

«Знаю, поэтому я пришел за тобой. Поэтому я сейчас здесь», — говорило его сердце, когда я положила руку на мужскую грудь.

— Прости меня, милый, пожалуйста, прости, — уже наяву шептали мои губы, когда я, глотая слезы, покрывала его щеки и скулы легкими поцелуями.

— Т-ш-ш, потом, — только ответил он едва уловимым шепотом, а затем помог подняться с кровати.

Приобнял меня за плечи одной рукой, а другой в карман полез, доставая телефон. Номер чей-то быстро набрал и лишь одну фразу сказал: «Оксана Сергеевна, я нашел ее».

Когда мы поравнялись с дверным проемом, Ариевским поперек дороги встал. Вольский на него тяжелый взгляд бросил, сказав сквозь зубы: «Отойди», но тот не торопился уходить. За руку меня схватил чуть выше локтя, заставляя накрениться в его сторону:

— Леся никуда с тобой пойдет, пока я живой.

По глазам Вольского прочитала все наперед. Только и успела сказать ему: «Тим, не надо», но меня проигнорировали, тактично отодвинув в сторону.

— Значит, придется тебя убить, — просто ответил Тим, а я уже камнем висела на его шее, пытаясь избежать очевидного.

Но избежать ничего не удалось. Будто в прошлое вернулась, когда год назад эти двое дрались в больнице. Тогда Ванька рядом был и смог остановить, нагло вмешавшись. Сегодня, сейчас, у меня не было шансов. Так и вскрикнула, когда раздались первые звуки ударов.

— Пожалуйста, не надо, — кричала на весь дом просто. Пыталась вразумить двоих сумасшедших своим срывающимся хрипом, что вырывался из груди. Но меня никто не слышал.

Когда на лице и руках мужчин появилась первая кровь, сердце в пятки ушло. Наблюдать со стороны, как двое любимых мужчин убивают друг друга — было выше сил. Вздрогнула от внезапной мысли — «Двое любимых мужчин», но не стала заострять внимание и разводить диалог с внутренним голосом. Я с этим разберусь, но это будет потом.

Тимур гораздо превосходил Тима по физическим показателям, но это никак не мешало Вольскому выступать достойным противником. Никогда раньше мне не нравились мужские драки, даже фильмы не смотрела, где герои демонстрировали боевую подготовку. Вот и сейчас меня просто пожирал всю испуг, полностью охвативший сознание. Удар за ударом. Кто-то падал, кто-то отбивался. Потом вход мебель пошла. Спальню в пух и прах едва не разнесли, а когда стало мало места, оказались в главном зале, где был камин. Казалось, что это никогда не закончится. В этой битве не было обидчика, не было жертвы. Все было гораздо запутаннее…

В голову мысли ворвались: «Пистолет Ариевского». Так и ринулась к мужской куртке, что лежала в шкафу. Кобура с оружием до сих пор лежала на полке и, как хорошо, что я заметила, куда ее положил Тимур. Дрожащими пальцами схватила кожаную