— Нет, — ответила Эмили. — Там только те, кто пребывает на действительной службе.

— Ну, это времечко для меня кончилось, — согласно кивнул он. Потом повернулся к мисс Гринвуд: — А как насчет вас, милочка?

— Я намерена немного поспать, — ответила та.

— Здесь? Или в тюряге?

— Здесь, — сказала Эмили. — Но вообще-то это на самом деле зависит от детектива Анвина. Это же ему предстоит писать рапорт.

Мисс Гринвуд бросила взгляд на Анвина поверх своей чашки.

— Мне придется включить туда все, что я знаю, — сказал он. — Но я теперь снова клерк, так что это моя работа — решать, что имеет отношение к делу, а что нет.

Сайварт помотал головой и фыркнул.

— Речь настоящего ревностного шпика, — заметил он.

Некоторое время в гостиной был слышен только стук вилок по тарелкам и звон ложек в чашках кофе, а также тиканье часов в соседней комнате. Сайварт, наконец насытившись, откинулся на спинку стула и вознес руки над головой.

— И все же, — сказал он, — очень жаль, что мы так и не смогли посидеть где-нибудь спокойно и обсудить все это. Вы трое, я и Хоффман, и даже Артур, валяющийся теперь там.

Мисс Гринвуд начала уже задремывать прямо на стуле, но тут стала слушать. А когда заговорила, ее голос звучал очень холодно.

— Это могло бы оказаться полезным для ваших мемуаров, — сказала она.

Сайварт недовольно завозился на своем стуле. Анвин понимал, что они сейчас думают об одном и том же: что в мемуарах, если Сайварт когда-нибудь соберется их написать, ему придется изложить эту историю так, как она уже зафиксирована в архивных файлах, а не так, как они ее себе сейчас представляют. Детектив повернулся за помощью к Анвину, но первой заговорила Эмили:

— Может быть, нам удастся открыть вам доступ в архив, для изучения.

Сайварт вытащил салфетку из-за воротника и сказал:

— Отлично. Это будет просто отлично.

Он встал и начал собирать грязную посуду.

Позднее Сайварт и мисс Гринвуд проводили Анвина на станцию, а Эмили вернулась на поляну в лесу. («Кому-то ведь нужно тут все убрать», — заявила она.) С реки задувал прохладный ветерок, и Анвин начал замечать детали, которые не успел включить в свой сон об этих местах: второй церковный шпиль в южной части города, мусор, плавающий возле берега, старые металлические шпалы возле дороги, заросшие кустарником. Если бы Артур не проспал так долго, то вполне мог бы почувствовать, что тут что-то не так, когда следовал сюда за Анвином. Но к самому концу все бесконечные просыпания и засыпания, должно быть, смешались у него в одно неясное, расплывчатое видение.

Частью своего спящего сознания Анвин каким-то образом перенесся в реальный мир. Дождь прекратился, в чистом небе поднималось яркое солнце. Но настроение в городе оставалось все тем же — люди, садящиеся в поезд, словно не верили в произошедшие перемены: по-прежнему были в плащах и имели при себе зонтики.

Кондуктор объявил посадку. Сайварт вдруг робко заулыбался и потер свою щетину.

— Кажется, я обещал угостить вас выпивкой, Чарли, — застенчиво сказал он.

— Как-нибудь в другой раз, — ответил Анвин. — Может, через месяц, на ваш день рождения.

— Как?! Вы его вычислили?

Анвин действительно вычислил лишь то, что в утро двенадцатого ноября Сайварта не осенило никакое внезапное прозрение, как он написал в своем рапорте. Дело было просто в том, что Артур и Хоффман выбрали именно тот день года, пропажу которого детектив должен был непременно заметить.

Сайварт отдал Анвину пишущую машинку, что стояла на столе возле его кровати. Сейчас она была в запертом футляре.

— Это всего лишь моя старая портативка, — сказал он. — Не думаю, что она мне когда-либо еще понадобится. А кто может знать, как ляжет карта в нашей родной конторе? Может, вам не вредно было бы сохранить некоторую ловкость пальцев, на всякий случай, а?

Анвин поднял футляр, взвесив его в руке. Машинка оказалась легче, чем он ожидал. В замке виднелась скважина для ключа. Сайварт перехватил взгляд Анвина.

— Ага, сейчас, — сказал он. И быстрым, изящным движением поднес руку к уху Анвина. Когда он отдернул ее назад, в пальцах был зажат ключ.

Тут с его лица сползла улыбка, он даже побледнел.

— Я вовсе и не собирался это делать, — пробормотал он. — Да еще неделю назад я даже не знал, как это делается! Вообще-то это больше в стиле Хоффмана. Вам не кажется, что имеются кое-какие побочные эффекты, оставшиеся с тех времен, что мы с вами трудились вместе? Вроде тех старых бездельников, все еще торчащих в Агентстве?

Анвин вспомнил, что много лет назад юная Пенни Гринвуд сказала Сайварту, «прочитав» его ладонь. Что жить он будет долго, но часть этой жизни не будет его собственной жизнью. Анвин взял ключ.

— Спасибо, — сказал он. — Машинка мне очень пригодится.

Детектив стоял с вроде как испуганным выражением на лице, уставившись на свою дрожащую руку. Мисс Гринвуд взяла его ладонь в свою.

— Не беспокойтесь, я сама о нем позабочусь.

Анвин сел в вагон и нашел себе место на той стороне, что выходила окнами на берег реки. Когда поезд тронулся, он успел мельком увидеть Сайварта, бредущего по дорожке назад, в сторону коттеджа. Рядом, держа его под руку, шла мисс Гринвуд.

Анвин открыл пишущую машинку и поставил себе на колени. Между клавишами застрял дубовый листок. Он сунул его себе в карман, зарядил в каретку чистый лист бумаги и начал работать над своим рапортом.

Надо писать от первого лица, решил он. «Я» должно непременно фигурировать в этом рапорте.

Стремясь избежать путаницы, когда те или иные детали происшествия могут быть восприняты как улики, отметим с самого начала, что я каждый день езжу на работу на велосипеде, даже когда идет дождь. Именно таким образом утром в прошлую среду я оказался на Центральном вокзале. У меня были заняты руки, да еще и зонт был под мышкой. Будучи в таком затруднительном положении, я обнаружил, что не в состоянии поднять с пола зонтик, оброненный некоей третьей стороной, чью роль во всех этих событиях я попытаюсь разъяснить в последующих частях данного рапорта. Она была, как говорится, «полностью в курсе дела», причем с самого начала, в то время как я был тогда просто этим самым «делом», и я пользуюсь этим термином, как им пользуются дети, когда играют в «кошки-мышки» или в «сыщики и воры», когда одни убегают и прячутся, а другие ищут тех, кто спрятался.

Мы, в сущности, играли именно в такую игру, и нас было очень много, и тянулось это очень много лет. Некоторые из нас не догадывались, что мы заняты игрой, а некоторым так никто и не сообщил все правила этой игры.

Теперь, когда у меня появилась возможность составить данный рапорт, я не представляю, в какую категорию мне лучше всего занести это дело. Я являюсь и клерком, и детективом, но в силу некоторых особенностей дела, расследуемого мною в данный момент, я также не являюсь ни тем, ни другим. Поезд всегда привозит вас обратно в то место, откуда вы приехали, однако он никогда не вернет вас домой.