Анвин отступил от нее на шаг и закрыл глаза, обдумывая ошибку, которую он допустил. Значит, полный, несокращенный вариант «Руководства» выкрала не Пенелопа Гринвуд. Хотя в случае с обнаружением золотой коронки во рту «Старейшего убитого человека» она действовала в полном согласии с Эмили Доппель и с той же самой целью. Эти двое, по-видимому, не подозревая о существовании друг друга, совместными усилиями вновь раздули пламя войны между Агентством и луна-парком.

Павшие листья, когда их поднимает ветер, шуршат точно так же, как газеты. Эмили смотрела на землю и качала головой.

— Какую же кашу я устроила! А ведь могла бы и получше сработать…

— Не надо так себя ругать, — сказал Сайварт.

Она наполовину прикрыла глаза и процитировала:

Для современного детектива сама по себе истина редко является наградой; обычно это само по себе наказание. И если вы не в состоянии отследить тайну и добраться до той гнусной щели, в которую она забилась, тогда удовлетворитесь тем, что стоите на границе мрака и называете ее по имени.

Она взглянула на Артура и опустила пистолет.

Контролер, словно в нем внезапно сработала какая-то пружина, навалился на свой аккордеон и принялся играть. Мехи расходились и сходились под его руками, а огромные ногти танцевали по клавишам.

— Вот как она играется, не так ли, моя дорогая? — спросил он.

Тут к нему приблизилась мисс Гринвуд.

— Перестаньте так меня называть! — возмутилась она.

Мелодия Артура была чем-то вроде колыбельной наоборот, громогласная и нахальная.

— Конечно, — сказал он, отбивая такт ногой. — Вот так, правильно. Какие там были слова? «Мы с тобой — Вслед за волной — В моем сне о твоем сне…»

Выстрел мисс Гринвуд отшвырнул его назад. Он споткнулся о корни старого дуба и упал, ударившись о его ствол. Его руки все еще двигались, хотя сам он лежал неподвижно, но воздух теперь свободно входил и выходил сквозь два отверстия в мехах аккордеона, проделанных пулями, и издаваемые им звуки больше походили на хриплый шепот.

Детектив Сайварт снял шляпу и присел на край кровати. Так он и сидел, глядя в землю, и ждал, пока все вокруг успокоится и затихнет. После чего выключил свет.

* * *

Обеденный стол был для этого коттеджа слишком велик, и Анвину пришлось протискиваться спиной к стене, чтобы добраться до своего места. Он огляделся по сторонам, пока Сайварт возился в кухне. Вдоль стен стояли полки со старинными книгами и фотографиями. Повсюду висели картины, едва не касаясь друг друга своими рамами и почти закрывая собой обои с выцветшим рисунком, изображавшим телеги и стога сена. На одной из выцветших фотографий можно было увидеть великаншу Хильдегард, сидящую на пеньке и окруженную раскрытыми коробками с ракетами и петардами. Гордая и равнодушная, как королева, восседающая на своем импровизированном троне, она смотрела в объектив, чуть подняв подбородок и опустив глаза.

На другой фотографии была изображена мисс Гринвуд, сидящая у стойки в закусочной, опустив соломинку в стакан содовой. Она настороженно улыбалась. На табурете возле нее сидела маленькая девочка, свесив ножки и скрестив щиколотки. Пенелопа. Ее волосы были заплетены в косичку, и она недоверчиво пялилась в камеру.

— Через минуту приду, — крикнул Сайварт из кухни.

Анвин понял, что все это время барабанил пальцами по столу, и заставил себя прекратить это. Сквозь окно он мог видеть пруд у подножия холма. Эмили и мисс Гринвуд бродили вокруг него и разговаривали.

Сайварт вошел в гостиную с синим кухонным полотенцем на плече. Он снял с себя пиджак и рубашку, оставшись в майке, поверх которой натянулись черные подтяжки.

— Надеюсь, вы проголодались, — сказал он и поставил на стол поднос с яичницей, дополненной беконом; почти все желтки он разбил. Он ушел обратно в кухню и вернулся с тарелками и вилками, блюдом с лежащими на нем горой тостами, оладьями, миской черной смородины и маслом.

Детектив осмотрел это все и нахмурился. Снова ушел в кухню и принес кофейник и сливки.

— Бог знает сколько дней я ничего не ел, — сказал он, засовывая салфетку себе за воротник.

Анвин тоже здорово проголодался. Он наложил себе в тарелку оладий и горсть смородины. Сайварт подцепил вилкой кусок бекона, положил себе в тарелку и сказал:

— Вам понадобилось немало времени, чтобы определить, где я нахожусь.

— Вы могли бы мне это сообщить прямо в самом начале.

— Не-а. Если бы я это сделал, вы бы все испортили. Вы и сегодня могли все провалить, если бы наш приятель, что теперь там валяется, пребывал в состоянии бодрствования и не забыл прихватить свой револьвер.

Эмили и мисс Гринвуд добрались до качелей из автомобильной шины. Они все еще продолжали беседовать и, кажется, пришли к чему-то вроде взаимопонимания. Мисс Гринвуд кивала, скрестив руки на животе, а Эмили стояла, вставив одну ногу в висящую шину.

— Эта Эмили — сущий дьявол! — сказал Сайварт, продолжая есть. — Немного напоминает мне дочку Клео. Малышка Пенни была очень странным ребенком. Почти не разговаривала, но внимательно прислушивалась ко всему, словно записи делала. Я помню, как она на этих качелях качалась. Очень занятное было зрелище — такое создавалось впечатление, что она вовсе не играет, не забавляется. Больше было похоже на то, что она… ну, не знаю, как лучше сказать… что она чего-то ждет.

Анвин намазал оладью маслом.

— У Хоффмана, когда я увидел их вместе во сне Ламека, был почти испуганный вид, — заметил он.

Сайварт ухмыльнулся и подцепил вилкой следующий кусок бекона.

— И немудрено. Жаль, что вы не видели его, когда он осознал, что она делает с его сомнамбулами. У меня было ощущение, что у него череп вот-вот расколется, и тогда мы оба вывалимся оттуда.

А знаете, Пенни перехватила меня на Центральном вокзале, когда я направлялся сюда. Мы все это с ней обговорили заранее — договорились, что вы будете нашим полевым агентом. После всего этого нам нужно было полное радиомолчание, на все время. Потому что тогда между Артуром и Енохом не оставалось бы ни единого безопасного канала связи.

— Ага! Так вот почему она каждое утро появлялась на Центральном вокзале! Она вас там ждала, когда вы вернетесь и сообщите, что все кончено.

Сайварт вдумчиво жевал, запивая яичницу кофе.

— Я возвращаюсь назад, Чарли, — сказал он.

Тут в гостиную вошли обе женщины, и мисс Гринвуд сразу взялась за кофе. Эмили осталась стоять в дверях, пока Сайварт не махнул ей рукой, приглашая к столу.

— Присаживайтесь, — сказал он. — И поешьте.

Она без особого желания пододвинула стул и поставила свою коробку для ленча на стол.

Сайварт посмотрел на коробку и спросил:

— А у вас там есть фигурка старого детектива, готового выйти в почетную отставку?