Какое-то время я сдерживалась, но скоро стало невмоготу. Я упала на колени, едва успев уцепиться рукой за ствол небольшой чахлой березки. Меня долго рвало, выворачивало наизнанку мучительными спазмами.

* * *

Белый «жигуленок» резво вылетел из-за поворота и, прочертив на асфальте жирную черную полосу, эффектно затормозил возле меня. Я очень надеялась, что выгляжу прилично: минут пятнадцать я старательно отмывалась в придорожной

канавке, стараясь не думать о компонентах, входящих в состав воды. Ноги и руки в итоге отмылись, лица своего я видеть не могла. Почистив и расправив по возможности платье, я решила, что больше сделать ничего не смогу, и принялась махать ручкой редким по причине раннего часа машинам. Но то ли они успевали меня как следует разглядеть, то ли не нуждались в попутчиках, но минут двадцать

все мои усилия оставались тщетными. Все это время я тревожно оглядывалась вокруг, опасаясь нежелательной встречи.

Молодой мордастый парень молча разглядывал меня некоторое время и моргал, наконец я не вьдержала и спросила сама:

— Вы меня до Москвы не подбросите?

— У-у... — сказал парень, нахмурился, видно, в чем-то сомневаясь, и протянул: — Куда вам?

— В Москву, — терпеливо повторила я, на всякий случай пытаясь припомнить, не сталкивались ли мы раньше с этим тормозом.

— Куда именно?

— К метро, — сказала я, и меня передернуло.

— Метро еще закрыто.

— Мне все равно, — несчастным голосом затянула я, вкратце поведав ему историю о негодяе-муже, высадившем меня из машины после ссоры.

— А деньги-то у вас есть? — испугался парень, но я его утешила:

— Есть, есть, не беспокойтесь!

После этого, решив, что вполне достаточно отстояла согнувшись возле дверцы, я уселась на переднее сиденье и, чтобы ему было понятнее, сурово бросила:

— Поехали!

Парень недовольно хрюкнул, но машину тронул. Я улыбнулась ему, старательно пряча босую левую ногу под сиденье.

- Пост сейчас, накиньте ремень, — сердито сказал он, бросив на меня косой взгляд. Чем-то я его тревожила.

Послушно накинув ремень безопасности, я откинулась на подголовник, стараясь расслабиться. Не тут то было. Когда я стремглав неслась по лесу, мне казалось, что, окажись я хоть на секунду на мягком, усну как убитая. На практике оказалось иначе. Хотя платье уже почти высохло, меня колотил озноб. Куртку, совершенно мокрую и грязную, я выбросила в кювет, предварительно, правда, обыскав. Ничего стоящего, вроде документов или подробной пояснительной записки по поводу происходящего, обнаружить не удалось. Единственное, что было в кармане, — это плоская коробочка золотистого цвета. Размером она была с половину спичечного коробка и формой походила на пудреницу. Выглядела она несколько нелепо, если учесть место, где я ее обнаружила. Я никак не могла взять в толк, что это могло бы быть. Все мои попытки открыть ее успехом не увенчались. И сейчас, сидя в машине, я нервно крутила коробочку в пальцах и пыталась придумать, что же мне делать. Минут через двадцать он высадит меня возле метро. Прекрасно. Правда, придется немного подождать, пока оно откроется. Я еще раз покосилась на часы. Совсем недолго. Итак, я покупаю телефонную карту и звоню. Кому? Юльке? Ленке? Но ведь обложили меня как медведя в берлоге, наверняка прослушивают телефон. Но у Ленки есть сотовый. Прослушивают сотовые? Вроде нет. Хотя есть эти... как их... фрикеры. Эти что хочешь прослушают. Как быть? Однако Крокодил ведь не господь бог, всего он не может. И здорово же он вертится, словно кто-то крепко держит его за... Тьфу, Алевтина, совершенно вы огрубели в обществе этих... Так, а ведь выходит, что Расул-то был с ними заодно... Вывел меня к ним. Получается, они с Николой передо мной спектакль разыграли? «Ты двоих наших!..» Вранье... Нет, с тем охранником, может, и вранье, а вот с Толяном!

Я заворочалась на сиденье и вздохнула. Парень снова покосился на меня.

Вскоре показалась Москва. Город еще спал. По тротуарам семенили редкие прохожие, их было гораздо меньше, чем дворников. Слава богу, этой профессии в Москве не дали погибнуть.

— Метро! — вдруг фальцетом сказал мой водитель, резко затормозив возле пешеходного перехода.

По-моему, нерезко тормозить он просто не умел. Точно.

Большое М на палочке, как раз то, что мне нужно. Рассыпаться в благодарностях перед парнем мне почему-то не хотелось, молча сунув ему деньги, я хлопнула дверцей и направилась в переход. Возле дверей метро уже стояли несколько человек, это меня обрадовало: не хотелось бы сейчас торчать здесь одной. Все стоявшие внимательно оглядели меня. В принципе платье выглядело неплохо. Особенно сверху, там все-таки раньше была куртка. А вот подол, размотавшийся после нескольких падений, выглядел экстравагантно. Но самым уязвимым местом были ноги. Левую туфлю мне найти не удалось, а расстаться с правой я не решилась: не могла определить, что лучше — быть совсем босиком или периодически прятать левую ступню за правую туфлю. Так что мне пришлось улыбнуться каждому по очереди и поставить ножки крестиком.

Наконец к дверям подошла изнутри пожилая женщина в форме, щелкнул замок, и двери распахнулись. Народ, опережая друг друга, дружно двинулся внутрь. Я не стала торопиться и, подождав, пока все пройдут, осторожно пошла к дверям.

Если на улице женщина в одной туфле выглядит, как женщина в одной туфле, то в метро она выглядит как идиотка. В этом я убедилась через несколько секунд, после того как все присутствующие в радиусе ста метров уставились на меня, едва не открыв рот.

— Женщина, в метро босиком нельзя! — опасливо приблизилась ко мне та самая пожилая работница, что открывала двери. — На эскалаторе нельзя!

Она тревожно заглядывала мне в глаза, видно, стараясь углядеть в них признаки идиотизма или буйного помешательства. Не найдя ни того, ни другого, она заметно расстроилась, но всем своим видом давала мне понять — проскочить на эскалатор я смогу лишь через ее труп.

— Мне не надо вниз, — дрожащим голосом произнесла я.

— Так это же метро, — сказала вдруг женщина ласково и даже похлопала меня по плечу. Я поняла, что она все же приняла меня за юродивую.

Покосившись на кассы, я убедилась, что кассирша там еще не появилась, поэтому, сместившись вместе с тетенькой немного в сторону, я, рыдая, поведала ей о жестоком тиране, изводящем жену и вообще всех... Об избиении и, наконец, об изгнании из собственного дома, то есть из машины.

Расчувствовавшаяся до слез женщина понятливо кивала головой и вскоре задала логичный вопрос:

-А что же вы, миленькая, в милицию-то не обратились?

Я запнулась. Моргнув пару раз, всхлипнула, обдумывая вопрос, а потом объяснила:

— Что вы! Он же сам милиционер! — И чтобы сразу пресечь все остальные вопросы, добавила: — Начальник отделения, у него везде блат!