– Я почти готов, – рассеянно сказал он. Потом поднял глаза. – Извините, сэр. Мадам. Старший инспектор.

Он слегка наклонил голову, и если бы он встал, то его движение можно было бы принять за реверанс.

– Когда закончишь, мы тебя ждем.

Лакост дала ему неблагодарное задание найти документы и материалы, которые могли бы оказаться важными для их расследования. Завещание доктора Кутюра. Налоговые декларации Антуанетты.

– Ему нужно еще несколько минут, – сказала она, возвращаясь за стол для совещаний. – Вы говорили с вашим другом из КСРБ?

– Перед тем как прийти сюда, – кивнул Гамаш. – Сама она не знает Мэри Фрейзер или Шона Делорма, но просмотрела их личные дела и подтвердила, что они служат в КСРБ. Они курируют Ближний Восток, и Джеральд Булл на самом деле – одно из их досье.

– Если они курируют Ближний Восток, – заметила Лакост, – то не логично ли было бы предположить, что Фрейзер способна отличить арабский язык от иврита? Увидев надпись на пушке, она подумала, что это арабский.

– Возможно, притворялась дурочкой, – сказал Гамаш. – Наверное, она часто так поступает. А еще она хотела узнать, что известно вам.

– Что ж, значит, она добилась своего, ведь я ей сказала, – проговорила Лакост.

– Не беда, – подбодрил ее Гамаш. – Мэри Фрейзер, несомненно, говорит по-арабски и на иврите и точно поняла, что там написано. Мой источник сказал, что Фрейзер и Делорм служат в КСРБ с самого начала.

– Это с какого же времени?

– С тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, – сказал Гамаш и увидел, что брови у обоих его собеседников удивленно взлетели.

– Вы шутите! Канада создала Большого брата в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом[59] году? – развеселилась Лакост. – Надеюсь, по меньшей мере один человек оценил иронию этого.

Но Бовуару было не до смеха.

– Они там столько лет проработали, но дальше клерков так и не продвинулись?

– Самый главный вопрос нашего разговора. Когда мой контакт увидела это, она тоже удивилась, но, похоже, так оно и есть.

– Я думаю, система просто забывает про некоторых людей, – сказала Лакост.

Но Гамаш знал: Мэри Фрейзер, с которой он разговаривал вчера в гостинице, принадлежит к той категории людей, которые могут прятаться, но не позволяют, чтобы о них забыли.

– У моего друга возникла одна мысль, – сказал Гамаш.

– На самом деле они никакие не клерки? – предположил Бовуар.

– Нет-нет, они те, за кого себя выдают, – сказал Гамаш. – Мой друг это подтвердила. Они канцелярские работники, но, вероятно, с некоторой добавленной стоимостью.

– И что сие означает?

– У КСРБ есть мандат на сбор и анализ разведданных как внутри страны, так и за рубежом. Вот почему Фрейзер и Делорм смогли собрать столько информации о деятельности Джеральда Булла в Южной Африке, Ираке и Бельгии. Но для эффективного сбора, для того чтобы знать, какая информация правдива, а какая, по словам Мэри Фрейзер, заведомо вводит в заблуждение, вам нужен полевой агент, который знает, что искать.

– Канцелярская крыса, которой к тому же можно давать полевые задания? – спросила Лакост.

Гамаш улыбнулся:

– Похоже на то. Мой контакт сказал, что такой порядок был введен почти с самого начала, но тут встряли бюрократия и профсоюзы работников государственной службы. Совмещение нескольких функций запретили, работы распределили по отделам. Разграничили обязанности. Определили, кто относится к административной службе, кто к полевым агентам. Две разные области деятельности.

– Но некоторые из уже заведенных порядков вполне могли сохраниться, – сказала Лакост. – Совмещение обязанностей. Часть времени они – настоящие канцелярские клерки, занимающиеся исследованиями и анализом, но способные выполнять полевые работы и собирать сведения.

– «Вы понятия не имеете, во что вляпались», – сказал Гамаш. – Жан Ги, ты помнишь, как Мэри Фрейзер произнесла эти слова?

Бовуар кивнул. Он никогда не забудет, как холодно вдруг стало в комнате и как его удивило, что эти слова не вышли вместе с облачком пара.

– Вряд ли она имела в виду мир канцелярских обязанностей, – сказал Гамаш. – И мой контакт не замедлил добавить, что в подтверждение ее слов нет никаких доказательств. Это все часть мифологии КСРБ, будто существуют какие-то агенты, работающие под глубоким прикрытием. Напротив, все факты говорят о том, что Мэри Фрейзер и Шон Делорм – именно те, за кого они себя выдают. Канцелярские работники, приближающиеся к пенсионному возрасту.

– И наконец-то им дали полевое задание, – сказала Лакост. – Последний шанс проявить себя. Именно этим они и поразили меня, когда я их впервые увидела. Два немного путаных, милых, но не очень эффективных бюрократа низшего уровня. И прислали их только потому, что они единственные, кто что-то знает о давно ушедшем в мир иной торговце оружием и давно отправленном на свалку проекте. Они изображали из себя настоящих агентов.

– Они до сих пор кажутся тебе такими? – спросил Бовуар.

– Нет.

– И мне тоже.

– Ваш контакт в КСРБ накопает что-нибудь еще? – спросила Лакост.

– Она обещала, но я понял, что это становится все труднее, – сказал Гамаш. – И если Фрейзер и Делорм действительно полевые агенты, то лучше дальше не копать.

До них донесся звук печатающего принтера.

– Заместитель главы КСРБ – женщина? – спросил Бовуар. – Уж не она ли ваша…

– В КСРБ много женщин, – перебил его Гамаш.

– Верно, – сказала Изабель Лакост. – Работают в канцелярии. Но чтобы добыть такую информацию, нужен кто-то высокопоставленный. Вы сказали, что общались с ней совсем недавно.

– Сегодня днем, – ответил Гамаш.

– Нет, я имею в виду до этого. Она не предлагала вам работу? Может быть, свое место после ее повышения?

– Между нами состоялся приятный обмен любезностями, не более того. Мы знакомы сто лет. Вместе работали по нескольким делам.

– Понятно, – сказала Лакост.

Бовуар внимательно слушал, глядя на своего прежнего босса. Он понимал, что из Гамаша получился бы прекрасный офицер разведки. Жан Ги подозревал, что Гамашу поступали такие предложения, может быть даже предложения высоких постов, и Гамаш сейчас обдумывает их.

Добро пожаловать в КСРБ.

Гамаш уже собирался рассказать им о своей находке в Хайуотере, но тут подошел Адам Коэн.

– У меня есть информация по Алу Лепажу, – сказал он, садясь. – Хотите, чтобы я сообщил прямо сейчас?

Лакост посмотрела на Гамаша, который движением руки предложил молодому агенту продолжать. Вид у Коэна был такой взволнованный, попридержи его – и перегорит.