Конечно, попадались и порядочные люди, которые отказывались от имущества падших коллег. Порядочность выходила им боком. Маршал Егоров неосмотрительно отказался от дачи казненного товарища и сам был расстрелян.

«Мы ничего не боялись в 1937 году», – вспоминала Наташа Андреева. Она твердо верила в то, что НКВД арестовывает только врагов народа и вредителей. Следовательно, наивно полагала Андреева, ее и родителей никогда не арестуют. Степан Микоян тоже нисколько не тревожился. Только позже он понял, в каком страхе и напряжении жили родители. Членам политбюро рассылали копии протоколов допросов. Степан часто пробирался в кабинет отца и тайком читал поразительные признания друзей своей семьи, которые неожиданно оказались врагами и предателями.

В каждой семье имелся человек, который убирал из фотоальбомов все упоминания о репрессированных. У Микоянов таким «чистильщиком» был Сергей Шаумян, приемный сын старого большевика. После очередного расстрела он внимательно просматривал все семейные альбомы и старательно стирал с фотографий лица врагов. Конечно, это было страшное искажение действительности, но большинству детей, не понимавших сути происходящего, вымарывать лица даже нравилось.

Может, не все догадывались, что репрессии носят беспорядочный характер, но все понимали, что опасность рядом. Многие соглашались, что раз неумолимо приближается война, то врагов необходимо убивать. Дети разговаривали об этом между собой. Василий Сталин весело рассказывал Артему Сергееву и своим двоюродным братьям Реденсам об арестах.

Больше всего о настоящей жизни в стране дети узнавали на занятиях в школе. Большинство детей вождей учились в школах № 175 и № 110. Многих туда возили на «паккардах» и «бьюиках» личные шоферы отцов. Большинство смущалось так же, как дети западных миллионеров. Сыновья Микояна требовали, чтобы машина останавливалась как можно дальше от школы, и шли пешком около полукилометра.

В этой школе преподавала английский жена Николая Булганина, восходящего партийного руководителя. Учителя элитного заведения притворялись, будто ничего не происходит. А дети видели, как хватают их друзей. Лучшим другом Степана Микояна был Сережа Металликов, сын одного из главных докторов Кремлевской больницы и племянник Александра Поскребышева. Обоих его родителей арестовали в 1937 году.

Со Светланой Сталиной в школе обращались как с царевной. Учителя заискивали перед ней. Одноклассница дочери вождя запомнила, что парта Светланы всегда сверкала, как зеркало, точно ее только что отполировали. Сразу после ареста родителей из класса, в котором она училась, исчезали дети. Царевна, конечно, не должна была встречаться с отпрысками «врагов народа».

Иногда подростков хватали прямо на юношеских вечеринках на глазах товарищей. Василий Сталин и Степан Микоян от души веселились на вечеринке, которую устроил один из их друзей по Военной академии. Неожиданно в дверь позвонили. Какой-то мужчина в штатской одежде попросил позвать Василия Сталина, ему нужно было о чем-то с ним поговорить. Василий вышел в прихожую. Там его как сына вождя предупредили, что чекисты приехали за одним из участников вечеринки. Сталин-младший вернулся в комнату и велел другу выйти в прихожую, а сам шепотом сообщил Степану, что того сейчас арестуют. Они подошли к окну и увидели, как чекисты посадили парня в черную машину и увезли. Подростка обвинили в том, что он является членом молодежной антисоветской группы. Больше этого несчастного юношу никто не видел.

Родители тщательно оберегали детей от нежелательных связей. «Мой приемный отец всегда очень настороженно относился к моим друзьям и интересовался их родителями», – вспоминала Зоя Зарубина. Чекисту Леониду Эйтингону нетрудно было навести справки на Лубянке.

Когда одному из детей Ворошилова позвонил мальчик, чей отец только что был арестован, Екатерина Ворошилова велела сыну немедленно порвать с ним все отношения. Сын Жданова, Юрий, утверждал, что родители разрешали ему приводить домой детей «врагов»: «Мои родители никогда не возражали». Но все зависело от времени. В горячке 1937–1938 годов, скорее всего, было по-другому. После того как Степан Микоян начал встречаться с девушкой Катей, он получил рапорт НКВД, из которого следовало, что она дружит с сыном «врага народа». «Я ждал, что отец запретит мне встречаться с ней, но он так и не сказал ни слова», – вспоминал Степан. Однако, когда некоторые семьи, близкие к Микоянам, попали под подозрение, Анастас порвал с ними все связи.

* * *

С появлением в начале 1937 года в свите вождя красивых молодых жен Поскребышева и Ежова двор достиг наивысшей степени блеска. Сталин не изменял своим привычкам и по-прежнему часто устраивал в Зубалове посиделки с шашлыками, дарил шоколад дочери и Марте Пешковой. В то время как вся страна вздрагивала при одном упоминании НКВД, вождь был, как никогда, ласков со своими детьми.

Леониду Реденсу тогда стукнуло девять. Однажды он заблудился в Зубалове. В конце концов мальчик выбежал на какую-то поляну и увидел группу взрослых. Все, кроме Сталина, рассмеялись.

– Заблудился? – участливо спросил Иосиф Виссарионович. – Пойдем со мной, я покажу тебе дорогу к дому.

Однако дружба с вождем постепенно превращалась в ежедневный ужас.

Однажды, когда Сталин отдыхал в Зубалове, Сергей, средний сын Жени и Павла Аллилуевых, с плачем вбежал в комнату. Родители испугались, что Сталин будет недоволен. Павел обладал таким же истерическим характером, как и его сестра Надя. Он ударил дочь Киру за то, что она не сумела успокоить брата. Кира Аллилуева тогда была уже девушкой. Она выросла на глазах Сталина, была смелой, непослушной и не понимала опасности, которые несет близкое знакомство с вождем. Кира нередко отказывалась есть то, что предлагал Иосиф Виссарионович. Павел хмурился и начинал бить ее ногой под столом. Несмотря на террор и потоки крови, заливающие страну, дети продолжали безмятежно играть вокруг Сталина и его убийц. Они были похожи на беспечных птичек, которые влетают в открытую пасть крокодила и вылетают из нее.

Сталин по-прежнему ездил в гости к товарищам. Он часто приглашал на ужин Александра Поскребышева. На ужинах танцевали и играли в шарады.

Поскребышев недавно женился на очень красивой и подвижной девушке. Она тоже вошла в окружение вождя. Познакомились будущие супруги в 1934 году. Поскребышев, которого даже при большом желании нельзя назвать ни красавцем, ни романтиком, приехал на вечеринку в дом кремлевского врача Михаила Металликова. Ася, жена Металликова, состояла в дальнем родстве с Троцким. Ее сестра была замужем за сыном Троцкого, Седовым. Настоящая фамилия Металликова – Масенкис. Он родился в семье литовских евреев-сахаропромышленников. В те годы – опасное родство.

У Металликова была сестра, смуглая молодая Бронислава. Она излучала энергию и игривость, которых часто так не хватало женщинам старых большевиков. 24-летняя Бронка была замужем за адвокатом. Она родила дочь. По образованию Бронислава тоже была врачом – эндокринологом. В архивах и альбомах сохранились ее фотографии. На них мы видим стройную молодую женщину с яркими веселыми глазами, одетую в платье в горошек. В тот вечер она играла в какую-то игру и бегала вокруг стола. 43-летний Поскребышев, шеф сталинской канцелярии, не мог отвести от нее взгляда. Потом за столом начали бросаться едой. Она кинула в кого-то кусок торта и попала прямо во всесильного секретаря Сталина. Поскребышев влюбился в Бронку и вскоре на ней женился. Семейные снимки показывают, как он любил ее. Историки чаще всего видели в Александре Поскребышеве этакого Квазимодо. На снимках из семейного альбома мы видим нежного любящего мужа, который положил голову на плечо красавицы жены и спрятал лицо в ее каштановых волосах.