Гномы оказались очень доброжелательными, организованными и не слишком экзальтированными существами. Когда машина Бонуция зависла над главной площадью города, они не стали суетиться, громко кричать или посыпать голову пеплом. Вместо этого они быстро, минут за десять, собрали на выложенной аметистами площадке хор из двух или трех тысяч участников и запели песню. Песня была величественной и суровой. Бонуций приветливо махал гномам рукой. Ульфиус тоже помахал, хотя, как подозревали Наташа и Сергей, его здесь знали не очень хорошо, если вообще знали. Сами они воздержались от бурных приветствий, ибо ясно было, что восторги и песнопения – в честь Бонуция. Тем более что его имя было единственным словом, которое можно было разобрать за грохотом барабанов и гудением больших изогнутых труб.

– Спускаться не будем, – сказал Бонуций. – Гномы уже довольны. Сойди мы на землю, нас придется угощать, делать подарки, а они, несмотря ни на что, скуповаты Посмотрим сверху город – и дальше. Под нами – столица, известный всем народам Бонуцитона Шапитланан. Правда, они не очень любят принимать здесь гостей. Вы редко встретите в Шапитланане эльфа, и почти никогда – каухури. Но мне они всегда рады. Или делают вид, что рады.

– Еще бы, если ты посещаешь их раз в пятьдесят лет, – усмехнулся Ульфиус. – А они обязаны тебе своим спокойствием и возможностью беззаботно ковать свои сокровища.

– Ковать сокровища? – удивленно переспросил Бонуций.

– Именно. Я выразился образно, – объяснил Ульфиус.

В Шапитланане действительно было на что посмотреть. Чего стоили одни мосты, выточенные из цельного камня, закрученные спиралью, с проходящими по ним желобами. По этим желобам проносились машины или что-то другое – из-за огромной скорости нельзя было даже разобрать что. Вся гора, вокруг которой был построен город, была усеяна домами. Ко многим подходили уже не дороги, а узкие тропки. Некоторые строения так вообще торчали на неприступных скалах.

– Они, наверное, прилетают домой на летательных аппаратах? Или есть канатная дорога, которую я не вижу? – поинтересовался Сергей, указывая на большой и богатый дом, возвышающийся на голой скале. – Не дорого ли строить дом в таком месте? Здесь ведь безопасно?

– Нет, не в безопасности дело. Все гораздо проще. – Бонуций улыбнулся, видимо, довольный изобретательностью своих подопечных. – Есть еще версии? Наташа?

– На скалах – памятники, они там не живут и редко бывают, – предположила девушка.

Будто бы нарочно, чтобы опровергнуть ее мнение, на балконе большого дома появилась фигурка. Крепкая низкорослая женщина вытряхивала над пропастью одеяло или тонкий коврик.

– И бывают, и даже живут, – заметил Ульфиус. – Вся гора изрыта ходами. Дорога – внутри, под землей. Правда, я об этом не догадался. Просто чувствую, что под землей ходы. Да и прежде иногда приходилось иметь дело с гномами…

Молодые люди посмотрели на магистра с уважением, а Бонуций – разочарованно, будто бы Ульфиус сжульничал.

– Технически рыть ходы гораздо сложнее, чем построить канатку, – пожал плечами Сергей.

– Не для гномов, – отозвался Бонуций, которому хотелось рассказать о здешних обитателях самому. – К тому же у них там и паровое отопление от раскаленных слоев внутри планеты, и водопровод, и другие приспособления и коммуникации. Очень удобные, надо заметить. Многие усовершенствования в моей пирамиде предложили именно гномы.

– И строили они? – поинтересовалась Наташа.

– Нет, строил я сам, – ответил Бонуций. – Возвел каркас. А отделывали уже мои друзья и подопечные. И эльфы, и гномы, и даже люди.

– Долго, наверное? – спросил Сергей недоверчиво. Возвести такую пирамиду одному, на его взгляд, вообще было нереально…

– Основные контуры удалось поставить за неделю, – ответил Великий магистр. Он развернул машину и устремил ее на юг, держась над горами и постепенно набирая высоту.

Сергей хмыкнул.

– Самое интересное, что конструкции пирамиды уходят в глубь планеты на двадцать километров, – заметил вдруг Ульфиус. – Я не ошибаюсь, Бонуций?

– Сто двадцать восемь мелатомов, – кивнул головой Бонуций.

– Даже больше двадцати пяти километров, – перевел Ульфиус. – И именно об этих конструкциях говорит наш хозяин, Великий магистр Бонуций. Думаю, саму пирамиду, ту, что стоит над землей, он возвел бы за час.

Сергей, судя по всему, не поверил Ульфиусу. Во всяком случае, он не выразил ни восхищения, ни даже удивления.

– Зачем так глубоко? – только и спросил он.

– Я расскажу позже. Сейчас не стоит отвлекать нашего хозяина, – ответил Ульфиус.

Бонуций действительно выглядел сосредоточенным, взгляд его был устремлен вдаль. По воздуху пробежала ясно видимая рябь, небо изменило цвет, а впереди, сразу за горами, которые тоже как будто поменяли цвет, открылась широкая равнина. Вдали блестела зеленоватым перламутром широкая река.

– Не совсем гладко, – неизвестно почему поморщился Бонуций. – Но тем не менее мы в Ронканоре. Добро пожаловать в мир, разделенный пополам!

Очнулся Кравчук в таком состоянии, что лучше было и не приходить в себя. Во рту было сухо и горько, тело жгло и крутило, голова раскалывалась.

«Да когда же я наконец сдохну?» – пришла непрошеная мысль. Но Владимир Петрович тут же постарался убедить себя, что смерти желать глупо. К смерти стремятся только слабые люди, а он не слабый. Он еще вернется к жене и детям, посчитается с вероломным Белоусовым и, может быть, поживет год-другой в свое удовольствие. Или хотя бы неделю. Или два дня. Лишь бы по-человечески…

Мысль о мести, которая, впрочем, была сейчас почти недостижима, доставила Кравчуку особенное удовольствие. Он даже на мгновение забыл о терзавшей его боли, перевернулся со спины на живот и пополз по коридору вверх. Наощупь, потому как в туннеле царила тьма. Прополз метров десять, отдохнул. Полез в карман брюк и обнаружил там фонарик Охотника – единственный предмет, который сохранился из всего добра после стычки со сборщиками наркотиков. По счастью, завидев свет в галерее, он спрятал фонарик в левый карман, и он не вывалился, не потерялся. Теперь Кравчук вновь сжал его в ладони. Слабый луч света рассеял тьму, осветив небольшой круглый ход, уходивший вверх. Скорее всего, туннель даже не был предназначен для передвижения людей. Может быть, по нему скатывали грузы. Или это была вентиляционная отдушина.

Голодный и злой, Кравчук двинулся вверх. Ремень на брюках он застегнул на самую последнюю дырочку – а совсем недавно использовалась последняя дырочка с другой стороны… Худым Кравчука назвать было сложно – до сих пор. Сейчас он, наверное, потерял уже килограммов пятнадцать.

«Нужно добыть какой-то еды», – размышлял бывший директор «Барса». Ему было тяжело признаться даже себе, но он мечтал не о куске хлеба, не о борще – эти продукты здесь были заведомо недоступны и нереальны. Кравчуку хотелось крысиного мяса. И он с волнением вслушивался в шорохи и попискивания. Если крыса будет маленькой, ее можно задушить голыми руками. И съесть, оставив только кости и шкуру… А может быть, ему удастся поймать даже двух крыс, и одну он оставит про запас. Но пока что удача ни разу не улыбнулась человеку, он не видел ни единой живой твари.