class="p1">Виринея чувствовала себя загнанной в ловушку. Усталость, безысходность, непонимание придавили ее огромной тяжелой каменной глыбой. Она бы умерла, лежа под этой глыбой, словно под могильным камнем, но и этого ей не дано. Может быть, даже станет легче, если она разделит эту боль с кем-то другим. Расскажет просто, как есть. Объяснит. Не плетя паутину лжи, на которую и времени-то уже не было. Впрочем, время было, только она его упустила. Повилика сидела молча. Она не сомневалась, что Виринея заговорит. Торопиться уже некуда. Ясный даже ночью небосклон залепили звезды. Душная городская ночь распласталась по домам и улицам, стучала в окна, торопила людей. В башне хозяйки студии «Вилисы» плясала светомузыка.

– Танец – это не просто ручкой так и ножкой эдак, – глухо, без интонаций начала Виринея. – Не заученные движения в правильно выстроенной очередности. Даже не выносливость, грация и гибкость. Само собой, что большинство людей просто физиологически не осилят нагрузку. Но на пределе возможностей, в формате перегрузок и физического напряжения работают во многих профессиях. Танец не поставить в один ряд с просто тяжелой физической нагрузкой.

Повилике казалось, Виринея бредит. Предводительница несла какие-то прописные истины, которые они заучили давным-давно, но она не перебивала. Спокойно наблюдала за ее экзальтированным, вдруг ожившим и посвежевшим лицом. Ждала.

– Танец – это магия, очень особенная магия. Магия всемогущая и сильная. Можно вызвать интерес, покорить или захватить в плен, можно очаровать, привязать к себе, поставить на колени, подарить несказанное удовольствие, наградить и вдохновить. Какое волшебство сотворить ты решаешь сама. – Виринея зябко поежилась, обхватила себя руками. Разгоряченное танцами тело остывало, но в зале было жарко. Здесь редко включали кондиционеры, Виринея их не любила. Поэтому жара раскалённого города входила в распахнутые окна, как домой, и хозяйничала, как хотела.

Девушка проползла пару шагов по полу и подтянула к себе свою тунику, накинула на плечи. Будто тонкий шифон мог спасти от озноба, в котором ее трясло.

– В мире нет ничего красивее и соблазнительнее танцующего женского тела. Танцуя, женщина может получить все, что только захочет. Не только внимание, любовь, страсть, подарки и богатства. Душу! Жизнь!

Виринея в упор уставилась на Повилику, та легко улыбнулась и кивнула, думая совсем о другом. Какая же Виринея редкая красавица. Нереальная. Кто? Жизнь? Природа? Творец? Создали такую красоту. Восхитительное великолепие Виринеи сияло в боли и печали, в беспомощности и огорчении. Даже озлобленной, желающей причинить боль, даже убивающей она будет прекрасна. И это не магия танца.

Виринея сидела неподвижно. Крепкое, хорошо сложенное тело и идеальные, словно выточенные из мрамора, черты лица, большие темные глаза. Сейчас она ссутулилась, волосы растрепались, глаза устало и медленно моргали. Она завораживала силой, внутренней энергией. И невольно перед такой силой и волей хотелось преклониться.

– Каждой из вас я подарила эту магию, эту силу и отдала часть себя. Ты знаешь, что проснуться может не каждая? Знаешь, почему среди нас зачастую оказывается девочки, которые до этого не танцевали? Никогда не задавалась вопросом, почему начинают учиться танцевать, только оказавшись среди нас? Хотя по логике проще пробудить ту, которая уже может танцевать.

Повилика широко распахнула глаза и улыбнулась. Как же так, она действительно никогда не интересовалась, почему и как такое происходит. А ведь должна была, это же странно. Виринея засмеялась. Повилика вторила ей, и ответ пришел к ней сам. Она настолько доверяла Виринее, настолько полагалась на нее, что просто не думала ни о чем. Глубоко убежденная, что Виринея позаботится обо всем.

– Потому что у таких, как мы, должна быть танцующая душа. Душа, способная творить магию, и она необязательно танцевала в теле. Но затанцует, когда я ее пробужу.

Повилика понимала, куда клонит подруга.

– Да, избранность предопределена. Но только я могла подарить ее, пробудив. Только я ощущаю магию разбуженной мной девочки. Только я несу ответственность и тяжесть бремени избранности. Я несу груз контроля.

Повилика, наконец, поняла, догадалась, что Виринея, как предводительница, получает взамен тяжести этого бремени. Она вспомнила ощущение власти и силы, которое почувствовала, прижимая Милю к земле. Но вслух сказать об этом побоялась.

– Только представь, сколько мне нужно силы, воли и энергии, чтобы держать это в себе? – Виринея замолчала. Казалось, она отдыхает, готовится к чему-то тяжелому. Повилика ждала, молчала, боялась спугнуть. Наконец, Виринея снова заговорила:

– Это началось в прошлом году… Я точно не понимаю природу происходящего и я не знаю, что послужило причиной этому, и вообще есть ли эта причина, – предводительница говорила тихо, едва слышно, запрокинув голову и прикрыв глаза. Будто она испытывала нестерпимую боль, и ей нужно было отключить некоторые функции организма, чтобы он оказался способен отдать больше сил на преодоление этой боли. На разговор. – Я очень тяжело и медленно получаю энергию из привычных источников. Иногда не получается совсем. На танец уходит больше сил, я устаю, получаю растяжения и мышечные напряжения, невралгию. Боль. Меня постоянно преследует боль. Я стала долго восстанавливаться. И я начала стареть.

Повилика вздохнула, едва сдержав раздражение. В этом была вся Виринея. Жизнь вертелась вокруг нее. Ее чувства, изменения, ее переживания и мучения. Она важнее всего. А то, что ее девочки нападают на ни в чем не повинных людей большой роли, не играло. Повилика смотрела на Виринею внимательно, изучающе и бесстрастно. Идеал, само совершенство, идол. Она действительно сильно поблекла. Выглядела измотанной, слабой и стареющей.

– С каждым разом мне нужно все больше и больше сил, – продолжала она. – Можно сказать, концентрат. А его не так просто добыть, – она улыбнулась. Шутка над собой вышла кривой и неудачной.

– Почему Миля напала на Лекса? – Повилика не собиралась отступать и снова повернула разговор в нужное ей русло. То, что с их предводительницей творится что-то неладное, она уже поняла.

– У меня нет сил контролировать, что происходит, – Виринея закатила глаза, будто удивляясь, как Повилика еще не догадалась сама. – Начинашки всегда пробуют свои силы, устанавливают границы возможного, уточняют можно или нельзя, получится или нет. Приглядывать за ними и направлять по нужному пути – нужно огромное количество сил, энергии и времени. Я сейчас не могу.

– Расскажи девочкам. Нам. Тем, кто все понимает, поддерживает тебя и может помочь, – Повилика готова была и сама заняться новенькими. Не очень представляла, как и что нужно делать, но она бы стала помогать, поделись Виринея с ней своей бедой.

Виринея рассмеялась. Тихо, устало и раскатисто. Она закатила глаза и снисходительно улыбнулась девушке.

– Моя дорогая девочка. Повилика. Как же я счастлива, что ты до сих пор сохранила в