Вагон-ресторан опустел, официанты убирали скатерти, выразительно поглядывая в их сторону, а они все беседовали. Договорились, что Чернявин переспит с мыслью, а Карло его разбудит пораньше, потому что ему сходить в семь утра.

Чернявин переспал без мыслей. В последнее время он напивался быстро. Ему снилось, как крестные отцы у него на глазах закатывают в бетон то Скляра, то Александрова. Те выбирались из бетонной жижи, их заливали снова, они опять выбирались, их снова закатывали в бетон… Очнулся, когда дверь купе с шумом распахнулась. В проеме стоял Карло со словами: «Пора завтракать и ариведерчи».

Карло был свеж, будто и не пил накануне. Сам он за эту затею браться, разумеется, не собирался. Но он – далеко не последний человек в Палермо и выберет для Гагарина лучшего парня. Загвоздка лишь в том, что Гагарин едет во Флоренцию, а у «лучшего парня» есть свои причины встречи в Тоскане не назначать. Лучше всего встретиться в Лондоне. Почему именно в Лондоне, Чернявин толком не понял, но это было неважно. Как раз все складывалось удачно, он же в Лондон все равно собирался. Тогда у него была надежда… Нет, была уверенность, что дочерей он непременно вернет.

– Прикинь, Карло! Я ж в Лондон через десять дней собрался! Надо же, судьба! Ща в Риме сойду посмотрю, что и как, завтра – в Венецию. Надо посмотреть, пока совсем не утонула. Поваляюсь чуток в ваших термах – больно мне термы под Венецией нахваливали. Потом на пару дней в Париж, а оттуда – в Лондон.

– Гагарин, ты, как в Риме сойдешь, купи местный телефон и мне номер сообщи. Я сам тебе позвоню, – сказал Карло и спрыгнул с подножки.

Карло позвонил через неделю – узнать, как Гагарин залечивает свои раны в термах и когда точно будет в Лондоне. Потом позвонил второй раз, сказал, что через четыре дня в баре лондонской гостиницы Novotel у Waterloo ровно в пять вечера его будет ждать «лучший парень». Отель многолюдный, рядом со станцией, потому и выбрали. Парень будет в красном шарфе и с картой Лондона. Зовут Анжело – ангел по-нашему…

Именно на встречу с Анжело Чернявин и направлялся в мерзком настроении на следующий день после встречи с Таней. Река под мостом, мутная толща воды, беспокойной и неподвижной. И город – холодный, враждебный. Эх, вот бы сейчас ему по Лондону прогуляться…

К удивлению Чернявина, Анжело неплохо говорил по-русски. Сказал, что работал с русскими, с украинцами. Собственно поэтому, ухмыльнулся он, в районы Италии, пограничные с Австрией и Словенией, предпочитает не показываться. Этим он рассказ о себе ограничил, добавив лишь, что он снайпер. Сказал, что вопрос куда легче будет решить в России. Чернявин удивился про себя – Скляр ведь постоянно мотается по Европе, и каким же это образом снайпер доедет до России со своими… инструментами. Но решил вопросов не задавать, а только слушать. Анжело назвал цену вопроса, которая Чернявина ужаснула. В России это стоило от силы десятку, ну, может, пятнадцать. Ну и тарифы у них в Европе! «Виза, паспорт, сами понимаете. Опять же пересадка на Украине». Чернявин не выдержал и спросил, на кой ляд нужна пересадка на Украине, на что Анжело только глянул на него выразительно, и Чернявин сообразил, что именно на Украине снайпер и соединится со своими инструментами. Видимо, у него с хохлами все схвачено. Анжело прочел его мысли и, хохотнув, добавил, что из Киева он вылетит как сопровождающий одного местного олигарха, с законным разрешением на ношение оружия.

Анжело достал портмоне. Вытащил фото. «Он»? Чернявин кивнул, даже не спросив себя, откуда у этого ангела фотография Скляра. Анжело нужен был адрес подмосковной скляровской дачи, которого Чернявин, конечно, не знал, но пообещал раздобыть к следующему вечеру, хотя и смутно представлял, как сделать это из Лондона. Он должен положить записку с адресом в конверт с указанным Анжело номером почтового ящика, post box, и бросить в любом почтовом отделении, какое по пути встретится. Кроме того, Чернявин должен был перевести Анжело половину оговоренной суммы. Это было как раз просто. Восемьдесят тысяч долларов. Значит, половина – сорок. Один звонок на Кипр – и ладушки.

Анжело положил перед Чернявиным записку с банковскими реквизитами и номером почтового ящика, который надо было написать на конверте. Банк был австрийский, а имя получателя ничего Чернявину не говорило. Вторую половину суммы Чернявин должен был перевести по тем же реквизитам в течение трех дней после исполнения поручения.

– Я дал вам свой план и свои условия. Но вы заказчик. Все устраивает или нет? Откорректируйте. Мы должны точно знать, что договорились. Не будем же на бумаге писать, – усмехнулся Анжело.

– На бумаге писать тут нечего. Разве что в трех экземплярах и третий – сразу в российское МВД, – развеселился Чернявин. – Да и корректировать тоже. Как именно вы выполните мой заказ – дело ваше. Задание вы поняли, я ваши условия – тоже. Плачу восемьдесят штук, сорок – завтра, остальное – после решения вопроса. Фото Скляра у вас есть. Адрес дачи я вам завтра отправлю. Поручение должно быть выполнено в течение месяца. Связь буду…

– No, – перебил его Анжело, – два месяца. Один месяц – я не говорил. Один месяц – нереально.

– Два месяца? А если он смотается? Лето ведь. Давайте все же месяц.

– Шесть недель, до конца июня. В июне ваши новые русские еще в каникула не едут.

– А если он… в командировку… того… Давайте все же месяц.

– Командировка – это несколько дней. Это моя проблема, – неприязни в голосе Анжело он тогда не подметил, но ведь была, была неприязнь. – Буду стараться, но гарантия – до конца июня. Надеюсь, это не принципиально.

– Столько ждал, подожду и до конца июня.

– Связь – это наш общий друг. Но до конца июня звонить не надо. Позвоните потом, если задание будет не сделано. Но оно будет сделано.

В конце июня Скляр был убит. Анжело, видимо, тоже. Долго они будут устанавливать эту личность «кавказской национальности». Молодец, Анжело, не поленился в Россию приехать. Профи… В Европе все было бы по-другому. Не факт, что охрана Скляра его бы там пристрелила. А взяли бы живым – еще неизвестно, как дело повернулось бы… Что ни делается, все к лучшему. Надо Карло позвонить. Где-то у меня тот итальянский мобильник должен все еще валяться. Дураков тут нет, с МТС набирать.

Чернявин полдня искал тот самый мобильник. Нашел, набрал единственный сохраненный в нем номер. В ответ залопотали что-то по-итальянски. Через пару часов набрал снова – с тем же результатом. Видимо, номера больше не существовало. «Может, и это к лучшему. Я же звонил? Звонил… А зачем я звонил? Потому что ту записку с банковскими реквизитами где-то посеял. Как я теперь вторую половину заплачу? Могу, конечно, на Кипре узнать, там реквизиты сохранились. Только зачем? Анжело нет, Карло смылся, хотя мы договаривались про созвон. Значит, и взятки гладки».

Теперь, год спустя, он думал, что если бы поумнел немного раньше, то не мечтал бы сейчас о прогулке по городу Лидсу в Западном Йоркшире. Если бы год назад был такой умный. Эта ошибка была даже хуже ошибки с Зайцем, та всего-то в двадцать миллионов обошлась.