служивый заранее пожалел санитаров, которых отдадут под командование новенькой фельдшерицы. Загоняет мужиков, ей богу загоняет и застроит! А с виду-то, экий нежный цветочек⁈ Придерживая полог на входе из палатки, дабы «цветочек» могла свободно пройти, сержант зацепился глазами за две фигурки молодых женщин, с чемоданчиками в руках приближавшихся к шлагбауму на пропускном пункте. Влет опознав в скромно одетых молодухах очередных новых фельдшериц, он задумчиво-предвкушающе огладил пышные «буденовские» усы и тут же непроизвольно закаменел при виде приближающейся к КПП небольшой колонны бронетехники.

— Никак наш комдив пожаловал⁈

Ненадолго притормозив перед плавно пошедшей вверх ошкуренной лесиной с прикрученным к ней противовесом, в расположение медсанбата медленно вкатились два легких пулеметных бронеавтомобиля, и басисто порыкивающий мотором тяжелый колесный бронетранспортер. С отсутствующим штатным крупнокалиберным пулеметом, зато с упруго колыхающимся в воздухе длинным хлыстом радиоантенны, выдающей командно-штабную модификацию шестиколесного армейского транспорта.

— Ох, ё!

Такими представительными кавалькальдами в окрестностях Дзержинска обычно разъезжали командиры в генеральских чинах, поэтому неудивительно, что в медсанбате тут же началась тихая суета. Первыми растворились в неизвестности бойцы из хозвзвода и вообще любые незанятые на работах нижние чины; следом за ними исчезла из вида большая часть медсестер и санитаров. Зато на первый план выдвинулся товарищ военврач второго ранга Тюленев, с деловито-радостным видом поспешивший навстречу…

— Товарищ сержант, а кто приехал?

Осознав, что новенькая фельдшерица (к которой его прикрепили вплоть до отбытия оной на место практики) не собирается скрываться от зорких взглядов нежданных гостей, сержант быстрой скороговоркой пояснил, что к ним на ужин заглянул комендант всея Минско-Слуцкого укрепрайона, сам генерал-майор Зыгин. Не один конечно, а со «свитой» из двух адъютантов-старлеев, бравого капитана-артиллериста и утомленного солнцем явного штабиста с тремя «шпалами» подполковника. Кроме них, к генеральской особе прилагалось отделение охраны, связист и три водителя-механика, при виде которых помощники кашевара тут же засновали между полевой кухней и столами, разнося миски с горячими щами и мелко порубленные (пардон, крупно порезанные) кирпичики недавно испеченного черного хлеба.

— Благодарю, вы можете быть свободны.

Да сержант уже давно бы ушел по-тихому, но командир хозроты за такой фортель обязательно бы его вылюбил и высушил, так что…

— Ух ты, ёп же в душу в бога мать!!!

Присев от неожиданности, служивый подхватил слетевшую с головы пилотку и уставился на сбившего ее здоровенного ворона, бесшумно спланировавшего на руку к… Да какой это цветочек, это, мать ее, натуральный чертополох!!! Словно подтверждая это, крылатый шкодник басисто и насмешливо каркнул:

— Кро-ор!.. Кр-ра?

Конечно, такое не осталось без внимания: первым в сторону блондиночки с ее ручной птичкой уставился носитель генеральских лампас, со всей своей свитой. Затем к зрителям присоединился и врач-организатор медсанбата, умудрившийся одним коротким взглядом известить пожилого сержанта о грядущем начальственном разносе, и бесконечно-длинной череде нарядов вне очереди.

— Военфельдшер, ко-о мне!!!

Вполне себе по-уставному прошагав неполный десяток метров, молоденькая медичка с обосновавшимся на ее левом плече вороном остановилась в метре от обладателя двух золотых звезд в петлицах, и четко бросила ладонь к правому виску:

— По вашему приказанию военфельдшер Морозова прибыла!

Непроизвольно удивившись при виде весьма престижного и статусного среди старшего комсостава РККА хронометра «Командирские», генерал-майор проводил глазами покинувшего ее плечо ворона, и заметил в пространство:

— Это что за чудо такое в твоем хозяйстве завелось, Валерий Никанорович?

— Выпускница Минского медтехникума, прибыла на двухмесячную практику по направлению военкомата.

Моргнув, Зыгин уже повнимательнее осмотрел явно слишком юную для звания фельдшера девицу, напоследок зацепившись взглядом за ее высокую грудь. Вернее, за значок весьма и весьма знакомого вида на оной. Озадаченно хмыкнув, снял фуражку и начал протирать ее изнутри платком.

— Сдурел, что ли, военком… Надо же, фельдшер-снайпер?.. А ворон у нее заместо летнаба, что ли?

Свита тут же с готовностью засмеялась, а следом заулыбалось и медсанбатовское начальство. И только капитан-артиллерист, с самого начала приглядывающийся к спокойно стоящему перед ними пополнению в новенькой и необмятой еще толком форме, внезапно посветлел лицом:

— Вспомнил, где я тебя видел! В прошлом году, вместе с товарищем Пономаренко на первой странице «Советской Белоруссии»! Э-э, кажется, ты на Чемпионате по пулевой стрельбе хорошо выступила… Это же ты⁈

— Так точно, двухкратный золотой призер среди юниоров.

— О-о-о?!?

Начальственный допрос как-то разом сменил формат на дружескую беседу старших по званию с младшей, но определенно перспективной военфельдшерицей, и для начала ей скомандовали «Вольно». Затем усадили ужинать аккурат напротив генерала Зыгина, тут же принявшегося о чем-то расспрашивать девушку; вскоре она расстегнула ремешок своих «Командирских» и передала их ближайшему к ней старлею. Пока комендант Минского укрепрайона и вся его свита поочередно рассматривали гравировку на задней крышке советского хронометра, блондиночка наконец-то смогла спокойно дохлебать некогда горячий суп и переключится на рисовую кашу с мясной подливой — а закончив с ней, все так же спокойно вернула памятный подарок от товарища Ворошилова обратно на свое запястье. Потянувшийся на прием пищиличный состав медсанбата из-за соседних столов с любопытством поглядывал на молодую да раннюю фельдшерицу, игнорировавшую повышенное внимание так естественно, словно в ее детдоме обеды-ужины с генералами были самым обыкновенным делом. Хотя кое-кто из врачей усматривал в этом всего лишь отсутствие должного опыта, и банального понимания субординации: Морозова просто не успела еще осознать отличия военной службы от гражданской жизни, привыкнув к тому, что ей многое прощалось за ее… Хм, явную красоту. Собственно, это подтвердилось практически сразу же, когда практикантка свободно обратилась к генерал-майору с какой-то просьбой, и тот счел возможным отойти с ней в сторонку для тихого разговора. Правда, общение несколько подзатянулось: поначалу комендант укрепрайона просто слушал, потом начал что-то переспрашивать и уточнять, затем внимательно изучал содержимое какой-то книжечки, извлеченной беловолосой военфельдшерицей из нагрудного кармана гимнастерки. Задумался, после чего жестом подозвал к себе одного из адъютантов и о чем-то распорядился: когда старлей и его недавняя собеседница куда-то спешно укатили на бронеавтомобиле, генерал Зыгин сунул книжечку в карман и медленно пошел в сторону места для курения, вытащив из темно-синего галифе блеснувший серебром портсигар. Вслед за ним в курилку оперативно перебазировалась и его свита с примкнувшим к ней вскоре военврачом Тюленевым — который как раз успел к обсуждению его проблемной практикантки.

— … погляди, Сан Саныч: вот ее членская книжка ОСОАВИАХИМ, в которой черным по белому написано про Школу снайперской подготовки с отдельными зимними курсами! Смотрим дальше: минно-взрывное дело, радиодело, курсы медсестры, автодело. Вот у нее военная специальность «Автоматчик», и сразу же следом записано,