Стал пританцовывать на цыпочках, прикрыв глаза. Ну же, я оказываю сопротивление. Жёлтая энергия, где ты?

Ничего.

Вздохнув, я снова стал усиленно работать тяпкой. Злость придавала сил, и тяпка входила в землю так глубоко, что уже через минуту вокруг манекена оказалось вспаханное поле.

Так, ты — сын Чекана и Гончей. Великая кровь в твоих жилах…

— Не, вы гляньте на Гончара! Он манекен окучивает!

Я стиснул зубы. Голос Лютого ударил по натянутым нервам, как по струне. Да ну какое твоё дело, чего я тут делаю?

Не оборачиваясь, я продолжал с силой вгонять тяпку в землю. Мелкое крошево травы давно перемешалось с чернозёмом.

— Не, ты не понял, — это уже Серый присоединился, — Он его подкапывает. Гончар взломал систему!

Грохнул взрыв хохота. Лютый сразу же подхватил:

— Бойтесь, монстры Прорыва. Великий подкапыватель идёт к вам.

— Бедные мобы, им лучше не стоять по полчаса на одном месте.

— Эй, Лютый, Серый, заткнитесь, а! — Бобр не выдержал.

Я обернулся. Блин, этого я не рассчитал. Боря ведь стоял, копил ярость, вот и сейчас стоит, весь красный, сжимает кулаки.

Он поймал мой взгляд, и я отчаянно замотал головой. Блин, сейчас ведь взорвётся.

Лютый понял мои мотания головой по-своему:

— Что, не подкапывается? — он обернулся к Боре и развёл руками, — Извини, Бобр, ваш план не удался.

Каждое его слово сопровождалось взрывом хохота, но тут же грянул визг Аргона Энелевича:

— Тишина!

Все вернулись к своим манекенам, только Бобр стоял, пыхтел в ноздри. Красный, как рак, он сверлил взглядом Лютого, а тот с кривой ухмылкой продолжал толкать манекен.

Неожиданно кастолог сказал:

— Прекрасно, Бобр из группы Гончара. Ты наполнил шар до максимума, теперь можешь пробовать свой скилл.

Это заявление будто вырвала Борю из другой реальности:

— Что?

Кастолог изящно взмахнул рукой:

— Доставай дубину, и пробуй использовать скилл. Твоё оглушение при полной ярости должно сработать.

Я внутренне радовался за Борю, хотя понимал, что немного завидую. Одновременно я бросал взгляды на Лютого и Серого.

Щуплый оказался неплохим актёром. Он молча издевался надо мной одними только жестами.

Вот он перехватил мой взгляд, толкая манекен. Будто бы удивился, глядя на меня, потом посмотрел на свой манекен и на свои ладони. Как будто озарение испытал. И стал оценивающе смотреть на столб, потирая подбородок и покачивая головой — где бы его подкопать?

Серый смотрел на кривляния Лютого и только ухахатывался. Да, ну твою ж за ногу, как я вас теперь ненавижу.

— Н-на!!! — послышался хруст соломы и дерева.

— Замечательно, Бобр из группы Гончара, — кастолог сдержанно похлопал.

Боря как раз заехал своей оливковой дубиной по кумполу манекену, и тот аж накренился. При это слегка покачивался по небольшой амплитуде, будто действительно его оглушили.

— Манекены магические, и полностью имитируют реакцию магического существа на вашу атаку.

Я улыбнулся, глядя, как Лютый с ненавистью косится на Бобра и его успех. Только всё равно, осадочек у меня остался — мне самому хотелось его удивить.

Тяпка в очередной раз вошла в землю по самое основание, и меня кольнула идея.

Ух, как я зол. Мне даже кажется, что точно что-то красное вижу в животе. Ну точно, наверняка ярость, и тоже полная!

А может, я вообще воин? Может, я должен быть копейщиком каким, или с боевым молотом ходить, как Гномозека?!

Ну точно, не зря такая сила от ударов, я даже вон щебень перерубил, аж зазубрины на тяпке.

Я покосился на Серого и Лютого. Те старательно уставились в свои манекены. Бобр улыбался мне, потом вытянул лицо в удивлении — что-то увидел.

Ну, ясно что. Решимость. Твёрдость. Победу.

Ведь я — сын Чекана и Гончей. Во мне кровь.

— Н-на! — я шарахнул тяпкой прямо в ухмылку манекена.

Хруст. Треск.

И отломанная мотыжка отлетела мне в лоб, аж из глаз искрануло. Я только отошёл, и потрясенный посмотрел на обломанный черенок.

Правда, грохнувший вслед хохот ударил по мне сильнее. Вот же попадос, и так налажал, да ещё ржут все.

— Ты его в следующий раз не подкапывай, — хохотал Серый, — Попробуй подрубить, как дровосек!

— Бойтесь, мобы, тяпко-мена!

— Тяпко-мен, — подхватили некоторые, — Тяпко-мен!

— Тяпко-кун!

Я только стиснул зубы. Да, Гончар, это попадос. Первый день учёбы, а ты уже кличку себе заработал.

— Проступок, Гончар, — вздохнул кастолог, — Минус сто опыта для первого раза будет достаточно. Теперь ты должен понимать, что ремесленников к боевой части не просто так допускают. Мне не хочется тратить на тебя свиток, если себя покалечишь.

* * *

Мы сидели за столом в нашем личном холле и хмуро смотрели на наш экспометр. Лоб болел, и это добавляло особого драматизма.

— 114

— Пёрфект, — процедила Блонди, — Экселлент!

— Молчи, — выдавил я, — Лана, не начинай.

— Я ещё не начинала, — она упёрлась пальцами в стол и чуть склонилась, — Бат ай… думаю, что лидер маст би… примером для нас!

— Тут я позволю себе согласиться с нашей блондинкой, — протянул Толя.

— Слышьте, вы, — Бобр сжал кулаки, — А что ему остаётся? Ему нас водить по данжам.

— Файн! — воскликнула Блонди, — Так и пусть водит. Кто ж против?

— У кого какие успехи? — устало спросил я.

— Ты издеваешься? — Блонди всплеснула руками, потом указала на экспометр, — Вот наши успехи!

Я усмехнулся.

У Бобра в первый день получилось не только представить полный шар с яростью, но даже долбануть скиллом. Вон Боря так и светится, и так каждые полчаса повторяет: «Батина кровь!»

Честно, я радовался. Для моей группы это успех. Но мой провал, и вот это вот «батина кровь», резали как по живому.

Лекарь сказал, что увидел только цвет маны. Но говорит, уже замучился — всё время глаза закрывает, и всё синее. Ману не видит, синее видит.

Биби, с грустью жмурясь и заливаясь краской, честно сказала, что ничего не получилось. Он думала то о ёжиках, то об этой самой мане, то вообще о гномах. А потом так вообще, стала волноваться только о моём проступке, и как, наверное, мне плохо.

— Я нормально, Биби, — я отмахнулся.

— Итс нормал, — передразнила Лана, — Офигеть просто!